Быть лучшей

Взгляд Маделины упал на один из морских пейзажей, и она улыбнулась про себя, вспомнив свою приятельницу Пэтси Смит. Пэтси была из Бостона. Одно время они вместе жили в приюте. Однажды Пэтси – это было два года назад – пригласила ее на День Независимости в родительский летний дом в Нантакете. Четыре праздничных дня они провели на яхте. Маделина пришла в совершенный восторг. Ничего подобного она прежде не испытывала – море и яхты пришлись ей по душе.

Надо бы как-нибудь повторить, подумала она, доставая из холодильника еду.

Зазвонил телефон.

– Да?

– Ну, наконец-то ты дома.

– А, Джек, привет. Видишь ли…

– Ты отменила наше свидание, сказав, что тебе нужно работать, – грубо перебил он ее. В его звучном, красивом голосе отчетливо ощущался металл. – Но дома тебя, детка, не было, я звоню весь вечер.

Маделину передернуло от этого прокурорского тона. Какое право он имеет выслеживать ее? Однако же, глубоко вздохнув, она не дала волю чувствам и ровно ответила:

– Мне надо было съездить в приют. Повидаться с сестрой Броной.

– Что ж, вполне удобная отговорка.

– Это не отговорка. И прошу тебя, Джек, не надо этого тона. Мне он совершенно не нравится.

– Но не думаешь же ты, что я поверю, будто ты действительно была там? Навещала монахиню? – Он хрипло рассмеялся. – Слушай, милая…

– Я не лгунья, – перебила его Маделина, кипя от возмущения. – И не люблю, когда меня так называют.

Джек пропустил это замечание мимо ушей.

– Отчего бы тебе не сказать правду? С кем ты была сегодня вечером?

– С сестрой Броной. – Чтобы успокоиться, Маделина сильно сжала трубку. Терпение ее иссякло, она вот-вот готова была взорваться.

Джек снова рассмеялся, не скрывая иронии.

– Ну, конечно, сестра Брона! Слушай, детка, не строй из себя святую. Ведь это я, Джек. Твой любовник. Твой грандиозный мужчина. Но единственный ли? Вот в чем вопрос?

Тут она поняла, что Джек не просто выпил, а совершенно пьян. Хоть язык у него не заплетался, признаки были налицо. В последнее время он сделался насмешлив, занудлив и подозрителен. И все его недостатки сразу вылезли наружу. К тому же ему доставляло удовольствие ловить ее на слове. А Маделину это бесило. Пил Джек сильно. Относительно недавно она поняла, что с ним надо быть потверже, и, если усвоить менторский тон школьной учительницы, можно взять над ним верх. Но Маделина не хотела брать верх над Джеком. Она хотела равного содружества, в котором никто не командует.

– Спокойной ночи, Джек, – ровно и холодно сказала она. – Пойди проспись. Я позвоню тебе утром.

На другой стороне провода повисло молчание. Маделина слышала его частое дыхание. Казалось, Джек боится, что она вот-вот повесит трубку.

– Спокойной ночи, – произнесла Маделина с металлом в голосе.

– Эй, минуту, не вешай трубку. Может, поужинаем завтра? Просто небольшой, тихий ужин вдвоем. У меня. Или у тебя. Или где-нибудь поблизости от тебя. Скажи да, дорогая, – умоляюще произнес Джек. Вся агрессивность его мигом исчезла, теперь голос его звучал скорее покаянно.

– Но ты же знаешь, что это невозможно. Я же говорила тебе, что в пятницу мне надо собраться. Если ты позабыл, напомню: в субботу утром я улетаю в Австралию.

– Ну конечно! Как же иначе! Я все время забываю, что ты у нас маленькая карьеристка, душой и телом преданная только работе. Или лучше сказать – большая карьеристка? Это больше подойдет? Ну разумеется, большая карьеристка. Большая работа. Большие амбиции. Но будь любезна, скажи мне одну вещь, детка: холодными ночами тебе от работы становится теплее? – Джек коротко рассмеялся. – Сомнительно. Тебе не нужна большая карьера, девочка. Тебе нужен грандиозный мужчина. Вроде меня. Слушай, у меня отличная идея. Может, я приеду к тебе прямо сейчас и…

– Ты слишком много выпил, Джек Миллер! Ты пьянее скунса, облизывающего пустой бочонок из-под виски, – закричала Маделина, невольно переходя на южный жаргон, что с ней случалось, лишь когда ее сильно разозлят. – Отправляйся в постель! – яростно повторила она. – Утром я тебе позвоню. – И хоть внутри у нее все горело от возмущения, она заставила себя спокойно повесить трубку. Унизительно было вести такие разговоры.

Он отвратительно обращается со мной в последнее время, размышляла Маделина, открывая буфет и вынимая небольшое металлическое сито. Она сердито бросила туда листья салата и повернула кран.

Мрачно глядя на стену, она никак не могла отогнать мысли о Джеке Миллере.

Это же полное ничтожество. А я – еще большее ничтожество, иначе не продолжала бы встречаться с ним. Я же не вчера поняла, что ничего у нас не получится. Терпеть не могу его командирский тон, его обвинения, его пьяные сцены. Тем более что повода для них нет.

Она рассеянно провела рукой по волосам. Ведь он буквально выводит меня из себя. Почему я должна это терпеть?

Она вытащила из ящика остро наточенный кухонный нож, но отложила его в сторону. Руки так дрожали, что недолго и порезаться.

Прислонившись к раковине, Маделина немного постояла, стараясь успокоиться.

«Между нами все кончено».