Быть лучшей

– Конечно, мама, – весело откликнулся Филип. Синие глаза Дэзи вновь засветились улыбкой, и она с живостью наклонилась к сыну.

– Знаешь, мы с Джейсоном решили провести в Англии лишний месяц. Уедем не в декабре, как собирались, а в начале ноября и вернемся только в январе. Целых три месяца! Жду не дождусь, когда окажусь в Лондоне. А Рождество встретим с Полой, Шейном и внуками. Все будет, как в старые времена… при маме.

Филип кивнул, но тут же удивленно вскинул брови.

– А что, разве Джейсон может себе позволить столь долгие каникулы?

– Конечно. Поэтому он и проводит сейчас столько времени в Перте. Надо все запустить, чтобы не было срывов во время его отсутствия. И к тому же он вроде тебя, доверяет своим сотрудникам. – Дэзи улыбнулась. – Ты ведь тоже едешь в Англию? На Рождество?

– Да не знаю пока, – начал было Филип, но увидев лицо матери, осекся. – Надеюсь, мне удастся вырваться, дорогая, – неопределенно сказал он, не желая связывать себя заранее обещаниями. Ведь потом не отвертишься.

– Нет, Филип, ты обязательно должен поехать. Ведь ты тоже обещал Поле. Ты что, забыл о шестидесятилетии «Харт»? Как же ты можешь пропустить новогодний ужин и бал? Там все будут, и тебе нельзя отсутствовать.

– Я сделаю все, что в моих силах, мама, ладно?

– Ладно, – со вздохом ответила Дэзи и, разгладив подол шелкового платья, откинулась на большие диванные подушки. Через некоторое время она подняла глаза на Филипа, стараясь угадать, в каком он настроении и можно ли поговорить сейчас о его подружках. Порой он бывал очень чувствителен, особенно когда речь шла о его интимных делах.

Решив все же рискнуть, Дэзи сказала ровным тоном:

– Если тебе все же удастся выбраться в Англию, почему бы не взять с собой Веронику? Она такая славная.

Лукаво посмотрев на мать, Филип засмеялся. Дэзи метнула на сына удивленный взгляд.

– В чем дело?

Не в силах остановиться, Филип наконец сказал сквозь смех.

– Право, мама, ты отстаешь от событий. Я порвал с Вероникой Мардсен уже несколько месяцев назад. Это позади… Кончено… Капут…

– Ты не говорил мне, – с упреком сказала Дэзи. Ей стало грустно. – О, милый, как жаль. Она такая чудесная женщина, и, честно говоря, мне казалось, что у вас с ней что-то серьезное. Впрочем, не обращай на меня внимания, тебе лучше знать, Пип, – Дэзи назвала сына детским именем.

Лукаво посмотрев на него, она осторожно продолжила:

– Тогда, может, прихватишь с собой свою нынешнюю пассию?

– Нет никакой нынешней пассии, мама. И, пожалуйста, оставь свои попытки женить меня, – сердито сказал Филип. Увидев, что сделал ей больно, он смягчил свои слова легкой усмешкой. – Признайся, ты хочешь, чтобы меня заарканили только для того, чтобы хвастать по всей Австралии внуками.

– Ну что ж, и для этого тоже, – призналась Дэзи.

Она подняла чашку, отпила чаю с лимоном и замолчала, погрузившись в свои мысли. «Отчего это, – спрашивала она себя, – сын постоянно рвет с такими хорошими девушками, причем в самый критический момент?» Ей вспомнилась Селена, предшественница Вероники. Селена приходила к ней год назад, после того, как они расстались с Филипом. Она сказала, что Филип отказался от нее, когда роман их стал перерастать в нечто серьезное или, как она выразилась, опасное. Тогда Дэзи усомнилась в ее словах. Она подавила вздох. Сын удивлял ее не меньше, чем других. Многие считали, что он – настоящая загадка. И, похоже, это было действительно так. Пристально поглядев на мать, Филип сказал:

– Слушай, ма, что это ты задумала? Я так и вижу, как у тебя шевелятся извилины.

– Да ничего я не задумала, милый, – Дэзи коротко рассмеялась. – По правде говоря, я спрашивала себя, когда ты, наконец, женишься.

– У меня репутация самого отчаянного плейбоя во всем западном мире. И я хочу ее сохранить. – Подняв рюмку, Филип подмигнул матери сквозь стекло. Вид у него был озорной.

– Ну уж и плейбой. Плейбои так не работают, Филип. Это просто ярлык, ты ведь такая удобная мишень для журналистов.

Дэзи переменила позу, положив ногу на ногу, и продолжала уже более серьезно:

– Право, в последнее время просто не могу видеть, как ты живешь один. Ничего в этом хорошего для тебя нет, да и для меня тоже, особенно если иметь в виду будущее. А то еще превратишься в ворчливого старого холостяка. – Дэзи помолчала и со значением посмотрела на сына, надеясь, что Филип хоть как-то отреагирует. – Вроде бедняги Джона Кроуфорда.

Джон был лондонским юрисконсультом Дэзи. Одно время, после гибели Дэвида, он ухаживал за ней и даже хотел жениться. Но она испытывала к нему только дружеские чувства.

– Да, Джону не позавидуешь, – согласился Филип. – Ему теперь все сочувствуют. Подозреваю, что он все еще страдает по тебе, ма. Но чтобы я стал ворчуном? Никогда. Да мне женщины этого не позволят, с ними я всегда буду чувствовать себя молодым и жизнерадостным. – Филип подмигнул матери. – Знаешь, говорят, разнообразие – огонь жизни. Так что я уж как-нибудь позабочусь, чтобы у меня всегда была под рукой какая-нибудь очаровательная дама, даже в старости.