Быть невесткой

В Вове проблемы не было, ещё когда мы приехали знакомиться с его родителями и ночевали у него в квартире, он открыв дверь, сказал:

— Вот наше жильё.

И после свадьбы, говоря о своей квартире, он всегда употреблял местоимения «наша», а не «моя».

Я так не могла. Да, моя студия была нашим домом, пока мы жили в ней вместе, но оставалась моей собственностью. Я вложила в неё сбережения, что мама отложила с алиментов, и семь лет своей жизни, посвящённой оплате ипотеки, поэтому она только моя. С другой стороны, Вова в свою все десять лет вложил, а готов поделиться.

Хотя это всё ведь на словах, собственность не общая и куплена до брака, но я и на словах своими квадратными метрами поделиться не могла.

Короче, я вышла замуж за щедрого мужчину с правильными понятиями семьи.

И по идее должна была сказать за это спасибо человеку, воспитавшему его таким замечательным.

Но куда больше хотелось не благодарить, а попросить отвалить.

Ремонт квартиры после съёмщиков отслеживать должен был Вячеслав Викторович. Да там и делать особо было нечего, Вова купил обои и новую сантехнику, его отцу нужно было только впустить и проконтролировать работу сначала мастеров, а потом и клининговой бригады, чтобы они профессионально избавились от мусора и отмыли пустые шкафы, балкон, окна, ванну с туалетом и кухню.

С этим проблем не возникло, и когда мы останавливались там в ночь между знакомством и посещением ресторана, где рассказали о предстоящей свадьбе, меня устроило будущее гнездо. Можно было хоть сейчас переехать, докупив технику, кровать и избавившись от уродливых штор.

В кухне висел белый тюль, напоминающий истончившееся полотенце, в самой большой комнате — оранжевые шторы, а в другой — жёлтые.

И дело тут даже не в цвете, а в том, что они были «дизайнерскими». Подарок от подруги Аллы Олеговны в виде уродских конструкций не из двух прямых портьер, а ещё и с верхней частью, называемой ламбрекеном. Жёлтый вариант был украшен бахромой, а оранжевый был как-то странной прострочен, и подвязан по всей длине шнурками со стразами, из-за чего создавалось впечатление, что окно оккупировано огромными гусеницами. Б-р-р. А ведь это наша будущая спальня. Поэтому я ещё тогда спросила:

— Это от квартирантов осталось? Надо будет заменить.

— Выбери, что нравится, — дал добро Вова.

Вот я и выбирала. А холодильник мы выбрали вместе. Выбрали в магазине здесь, убедились, что такой же имеется в филиале в городе Бессоновых и заказали оттуда доставку.

Встретить её должен был свекор, но судя по возмущённой отповеди, доносившейся из динамика телефона Володи, сделал он это с женой.

Сначала Алла Олеговна пристала к доставщикам, ругая их за то, что они перепутали заказ, потом требовала позвонить менеджеру, который оформил не тот товар, а Вячеслав Викторович предпочёл сначала позвонить сыну. А раз это был выходной, то я находилась рядом и смогла всё услышать.

— Мы заказали такой. В цвете металлик, а не белый. Всё правильно привезли, пусть папа распишется, — сказал Вова.

— Ты чем смотрел, когда выбирал? Он же тёмный. Оформим возврат, я тебе нормальный холодильник выберу.

— Мама, мы с Леной выбрали такой, нас он устраивает, не нужно ничего менять. Спасибо за помощь. Давай, пока.

— Подожди, Владимир, мы не договорили. Этот холодильник не подходит, а нам на него следующие двадцать лет любоваться, — так громко выговаривала свекровь, что раздражённый Вова не только встал и отошёл от меня, но и принялся уменьшать звук.

И правильно сделал, потому что мне очень хотелось вмешаться в обсуждение, сказав свекрови, что холодильник наш с Вовой, а не её, и ей необязательно им любоваться, она может вообще у нас не бывать и глаза свои не мучить.

Скажите, я слишком бурно реагирую?

Возможно. Но это был только второй месяц после свадьбы, холодильник — не просто техника, а наша первая большая покупка в качестве семьи. Да я ещё и беременна тогда была, и моим гормонам не нравилась критика.

И всё-таки я не вмешалась. Хотя разговор матери и сына длился ещё минуту. Да и последующие годы раз в пару месяцев Алла Олеговна фыркала на наш холодильник.

А переехав в декабре, мы купили кровать и повесили новые шторы. (Вернее я их только гладила в три подхода, потому что стоять долго на одном месте у гладильной доски ноги уставали, а вешал Вова).

И когда свёкры навестили нас и увидели перемены, Алла Олеговна чуть не лопнула он возмущения нашим (моим) произволом.

— Куда вы дели шторы?

— В пакете на балконе лежат. Заберёте?

— Зачем вы это сделали? Красиво было, и деньги потрачены, скажи им Слава.

— Деньги? Ты говорила подарок, — удивился Вова.

— За ткань я тёте Свете заплатила. Что я теперь ей скажу? Обидится, когда узнает, что вы их заменили на эту простоту и серость.

— А вы ей не говорите, чтобы она не расстраивалась, — предложила я самый очевидный вариант решения проблемы.

— Да, мам, как она узнает, если ты не скажешь? Мы с тётей Светой только у вас в гостях увидеться сможем. Скажем спасибо за шторы, и все будут довольны.

— Она сама увидит, — начала свекровь.