Быть полезным: Семь инструментов для жизни

Я назвал свою речь "Сердце слуги" не только потому, что именно это нам всем нужно было продемонстрировать, чтобы пережить столь мрачный момент в нашей истории, но и потому, что я чувствовал, что обязан это сделать перед страной. С десяти или одиннадцати лет я воспринимал Америку как страну номер один в мире, как величайшую в мире демократию. Все, что у меня было, все, что я сделал, кем я стал, - все это стало возможным благодаря Америке. Америка - единственное место на планете, где я мог воплотить свое видение в реальность. Теперь над ней нависла угроза, и я с сердцем слуги хотел защитить ее. Сердце слуги" также описывало видение, которое я начал разрабатывать, как использовать мое присутствие в социальных сетях в качестве способа помочь как можно большему числу людей во всем мире, причем сделать это гораздо более непосредственно, чем когда-либо прежде. Это была эволюция двадцатилетнего видения общественного служения в новый четвертый акт, который, возможно, никогда бы не состоялся, если бы я не взял за привычку каждый день создавать пространство для размышлений и притока вдохновения и новых идей.

Гулять, ходить в спортзал, читать, кататься на велосипеде, принимать джакузи - мне все равно, что вы делаете. Если вы застряли, если вам трудно выработать четкое видение жизни, которую вы хотите, то все, что меня волнует, - это то, что вы ставите перед собой маленькие цели, чтобы начать наращивать темп, и что вы каждый день выделяете время и место для того, чтобы думать, мечтать, смотреть вокруг, присутствовать в мире, впускать в себя вдохновение и идеи. Если вы не можете найти то, что ищете, то хотя бы дайте ему шанс найти вас.

Реально увидеть

Когда я говорю, что вижу себя сидящим за столом в своем кабинете дома и произносящим свою речь 6 января, я действительно имею в виду это. Я вижу это очень отчетливо, как будто в моем сознании идет фильм. Так было всю мою жизнь, с каждым важным видением, которое я для себя создавал.

Когда я был мальчиком, я видел себя в Америке. Я понятия не имел, что я там делаю, но я там был. Я чувствовал тропическое солнце на своей коже и песок между пальцами ног. Я чувствовал запах океана и слышал шум волн, хотя никогда в жизни не испытывал ни того, ни другого. Ближе всего к волнам мы были, когда бросали большие камни в глубокую воду Талер-Зее, искусственного озера недалеко от Граца, и смотрели, как по воде идет рябь. Когда я наконец попал в Калифорнию, все мои впечатления оказались ошибочными, некоторые в лучшую, а некоторые в худшую сторону (песок - отстой), но тот факт, что у меня вообще были такие яркие впечатления, стал главной причиной того, что я вообще попал в Калифорнию.

Когда я влюбился в бодибилдинг, у меня не было смутных надежд стать чемпионом. У меня было очень конкретное представление об этом, заимствованное из фотографий в журналах о мускулатуре, на которых такие парни, как Рег Парк, праздновали свои победы. Я видел себя на верхней ступени пьедестала почета, держащим в руках кубок победителя. Я видел, как другие участники на нижних ступенях смотрят на меня с завистью, но в то же время и с благоговением. Я видел их натянутые улыбки, я даже видел цвета их трусов для позирования. Судьи стоя аплодировали. Я видел, как толпа беснуется и скандирует мое имя. "Арнольд! Арнольд! Арнольд!" Это не было фантазией. Это было воспоминание, которого еще не было. Вот на что это было похоже.

Как актер, еще до того, как я получил свою первую главную роль, я видел свое имя над названием фильма на киноафишах и театральных козырьках, так же как видел Клинта Иствуда, Джона Уэйна, Шона Коннери и Чарльза Бронсона с их именами над названиями их фильмов, которые мне очень нравились. С самого начала продюсеры и кастинг-директора постоянно уговаривали меня сократить имя до Арнольда Стронга или какого-нибудь другого, потому что, мол, Шварценеггер - это слишком громко сказано. Слишком длинно, говорили они. Но они не знали, а я видел, что Шварценеггер сам по себе выглядит охренительно, если написать его большими буквами над названием фильма.

С политикой дело обстояло иначе. В течение многих лет у меня был замечательный опыт участия в общественной жизни. Я работал со спортсменами Специальной Олимпиады и с молодежью из группы риска в рамках внешкольных программ. В 1990 г. я был удостоен чести быть назначенным председателем Президентского совета по физической культуре и спорту и объездить все пятьдесят штатов, проводя фитнес-саммиты, направленные на то, чтобы наши дети больше занимались спортом. Я понял, что могу оказывать влияние в масштабах страны, и начал вынашивать идеи о том, как я мог бы помочь еще большему числу людей, в том числе заняться политикой.