Быть Руси под княгиней-христианкой

Поскольку дети пропустили слова бабки мимо ушей, та принялась гнать их от тутового дерева длинной хворостиной. Покуда старуха загоняла внуков в дальний угол сада, Хозрой осмотрелся. Маленький, из грубо обработанных камней домик, низкий, с осыпавшимся верхом каменный забор и, самое главное, большой ухоженный сад с многочисленными зрелыми плодами. Да и сама старуха оказалась такой, какой он её представлял: невысокой, бесформенной, будто расплывшаяся квашня, со злым лицом и колючими глазками. Судя по манере разговора, она не из тех женщин-мусульманок, которые считают себя рабой мужчин, а вопли, доносящиеся из сада, свидетельствуют, что она может добиваться своего не только словами. Как раз такая помощница — решительная, без излишней чувствительности — и нужна Хозрою в осуществлении нового его плана.

Нападением городской черни на русов Хозрой ничего не добился: главный воевода Олег не стал заниматься розыском мятежников и публичными их казнями, чем должен был озлобить против себя жителей, а попросту разрешил всем недовольным новыми хозяевами Бердаа покинуть его стены. Хозрой знал, что таким решением Олега остались недовольны его союзники, которым заигрывание главного воеводы с горожанами не позволяло их грабить, и он решил предпринять ещё одну попытку поссорить если не жителей Бердаа с пришельцами, то вызвать неприязнь между русами и их союзниками.

Мысль об этом пришла ему в голову после того, как он услышал о жившей на дальней окраине Бердаа полусумасшедшей злобной старухе, которая неоднократно проклинала захвативших город пришельцев-иноверов и грозилась перед соседками жестоко отомстить им за смерть троих сыновей, убитых во время затеянного на деньги Хозроя мятежа городской черни. Старуха давно жила без мужа, слыла потаскухой, её сыновья с детства отбились от материнских рук и воспитывались в городских притонах и среди воровского люда караван-сараев и базаров. Неудивительно, что они пристрастились к дурман-траве и, не блюдя заповедей Аллаха, к вину, обзавелись гулящими, как некогда их мамаша, притонными девками, нарожавшими им кучу детей и преспокойно их оставивших Фатиме после гибели её сыновей. О старухе и её желании отомстить пришельцам-иноверцам Хозрою стало известно от одного из своих помощников, хорошо знавшего её сыновей, и он решил лично заняться Фатимой. Зачем поручать дело кому-то, если лишний человек — это лишний риск разоблачения в случае провала плана и лишние монеты, которыми должен быть оплачен чужой труд?

Возвратившаяся к дереву старуха остановилась напротив Хозроя, не выпуская из рук хворостины, бесцеремонно осмотрела его с ног до головы.

— Говоришь, ты — армянин-христианин? — усмехнулась она. — Врёшь, ты — хазарин-иудей. Вас, мужиков, у меня в молодости перебывало столько, что, как вы ни обрядитесь, я вас по запаху и повадкам распознаю. Ну да ладно, желаешь быть армянином — будь им, мне всё равно. Как тебя зовут, не спрашиваю — тоже правды не скажешь. А вот зачем пожаловал ко мне, придётся признаться, иначе возвратишься ни с чем. А ведь тебе нужна моя помощь, не так ли? Или как ты выразился: «...разве кровь наших детей не требует от нас чего-то большего, чем слёзы и скорбь?» Допустим, требует. Ну и что с того?

Старуха была умна, и это одновременно обрадовало и испугало Хозроя. С одной стороны, неплохо иметь понятливого помощника, а с другой — опасно: в случае неудачи тот, спасая собственную шкуру, может рассказать не только то, что видел и слышал сам, но и то, что смог понять из чужих слов и поступков. Значит, после того, как старуха полностью выполнит ей порученное, ему необходимо будет позаботиться, чтобы её язык не смог принести ему ни малейшего вреда.

   — Я уже сказал, что викинги убили моих дочерей и сына, теперь добавлю, что не намерен простить им этого. Слышал, что ты тоже хочешь отомстить им за смерть сыновей. Может, нам стоит действовать сообща?

Старуха хрипло рассмеялась.

   — Армянин-хазарин, я отчего-то считала тебя умнее. О чём ты ведёшь речь? Наверное, наслушался разговоров о моих угрозах отомстить убийцам своих сыновей и подумал, что это мне по силам? Посмотри на меня, на что я способна? Самое большее, взять в руки вместо этой хворостины нож и броситься на первого встретившегося на пути руса или викинга. Но что для них, закованных в доспехи грозных воинов, я, слабая дряхлая старуха, если перед ними бегут непобедимые прежде дейлемиты Эль-мерзебана Мохаммеда? Ты просто глуп, если принял вопли наполовину выжившей из ума старухи за правду.

   — Фатима, твоему уму могут позавидовать многие молодые женщины, и ты знаешь это. Как и то, что для мести необязательно иметь силу, для её осуществления необходимо совсем иное. Точнее, одно — золото. Согласна?

   — Да. Но если ты это понимаешь, зачем пришёл ко мне? Если у тебя нет золота, мы бессильны оба, если ты располагаешь им, то можешь легко обойтись без меня, ибо с его помощью приобретёшь всё, что пожелаешь, включая любых помощников.