Быть счастливым

Он был высокого роста, с растрепанными темными волосами. Неожиданно фонарь за его спиной, который я давно не видела горящим, вздрогнул и засветил. Стало лучше видно его лицо. Обычно, если я смотрю прямо в глаза, люди чувствуют себя неуютно и в первую же секунду пытаются их отвести. Но он смотрел прямо. Его глаза… Они искрились озорством и как-будто хотели сообщить тайну, касающуюся меня одной. Они были красивыми и дикими.

– Вы… Ты с крыши? – начала я.

– Ты заметила? – удивился он.

– Угу! Это было сложно не заметить!

Он усмехнулся и спросил:

– А что такая юная особа делает в столь поздний час?

– Гуляю.

– Эх… Бывает…

– А ты, значит, тоже мерзнешь?

– Да, только я мерзну специально, чтобы прийти домой и думать, что там тепло.

– А твой дом тут? – обрадовалась я.

– Да.

– В какой квартире? – я сделала шаг к нему, словно это было безумно важно.

– Тебе не кажется, что твои вопросы немного странные?

Я смутилась и ответила не сразу:

– Вы не первый человек, который об этом говорит…

Он печально вздохнул.

– А вы здесь… давно живешь?

Парень от чего-то ободрился и ответил:

– Да, всю жизнь.

Мне вдруг стало интересно, сколько же длилась его жизнь. На вид было сложно определить его возраст. Я спросила:

– Это, конечно, не важно, но… Сколько тебе лет?

– Ты опять смутишься.

– Не смутюсь… Смущусь… Даю слово!

– Тридцать три, – сразу ответил он, как будто знал, что моему слову можно безоговорочно верить.

– Как Христу! – не удержалась я от сравнения.

– Может быть... Но в любом случае, ему не может быть тридцати трех лет! Я слышал, Он – сам Бог!

Впервые передо мной был человек, который казался мне более сумасшедшим, чем я сама.

– Ну, пойдем! – сказал он. – Ты ведь не хочешь совсем замерзнуть?

– К тебе домой? – с надеждой спросила я. Мне очень захотелось увидеть его дом: наверняка, такой же странный, как он.

Он удивленно посмотрел на меня и сказал:

– Весьма нескромно. Тебя и сейчас ничего не смущает?

– Нет! – поспешила ответить я. – Меня уже давно ничего не смущает! Минут десять!

– Что ж… – замялся он. – Лучше все равно этого не делать… Понимаешь, ты очень красивая.

– И что? – напряглась я. Мне впервые об этом говорили. – Может случиться что-то плохое?

– Может… Давай-ка лучше разойдемся по своим домам.

Он резко развернулся и пошел к подъезду. Я не обиделась на него, всё это действительно выглядело слишком странно. Наверное, мне, и правда, пора. Но он почему-то остановился, чтобы сказать:

– Меня Антон зовут.

Он ушел. Я проводила его взглядом и пошла домой. Он практически прогнал меня. Но для меня ночи уже не будут прежними.

А вот дни, наверное, так и будут скучными и годными лишь на то, чтобы спать. И очередной день начинался. Увы, пора в школу. К серым одноклассникам, к учителям, которые думают, будто что-то знают. Там нет по-настоящему мудрых учителей.

Пятница.

Я вернулась домой. Дверь, как и ожидалось, не была заперта на ключ. Я тихо открыла её, пробралась на кухню и взяла свою сумку. Отец с довольной улыбочкой лежал на диване. В холодильнике, как всегда, ничего сытного нет. И не будет.

Хотелось заснуть по дороге в школу. Не знаю, зачем я туда хожу. У других хотя бы есть цель –встретиться со знакомыми. Я не говорю «с друзьями» – все мои одноклассники при первой же возможности продали бы друг друга ради собственной выгоды.

Учителям я говорю всё, что думаю о них напрямую. Они же пишут, что думают обо мне в журнал. Иногда они жуткие лицемеры. Когда хочешь вывести их на чистую воду, они меняют тему. Люди не любят меня за то, что я говорю правду – я их не люблю за то, что они не говорят правду. Бедные человеки уже запутались, где правда, а где ложь.

Вот Антон бы никогда не стал врать! Вряд ли мы с ним ещё когда-либо увидимся, а жаль. Я даже не сказала ему свое имя. Наверное, он меня и не вспомнит.

Я пришла в школу. У кабинета математики меня равнодушно встретила толпа одноклассников, пахнущая дешевым табаком. Именно дешевым! Такой дрянью, как, например, «Ява», которую курит мой отец. Этот мерзкий, ненавистный мне запах я всегда различаю в нашем стаде. Но и когда я возвращаюсь домой, мне снова приходится его ощущать.

Пришла классуха и загнала всех в кабинет… Стала снова бормотать доказательство какой-то теоремы… Бормотать, бормотать, бормотать… А под это бормотание так хорошо спать… спать……… спать………………………………………………………………………………………………………………………………………………………...

Эта стерва отвела меня к директору. Снова. Ей не надоело самой-то ещё? Могла бы уже и привыкнуть. Неужели она настолько глупа, что не понимает – я никогда не изменюсь.

Она протолкнула меня в директорский кабинет, что-то пронзительно проверещала и вышла, хлопнув дверью. Её ненавидели все в школе, учителя и директриса – не исключение. Именно поэтому её старались игнорировать, и это истеричное поведение осталось абсолютно без внимания.

В кабинете уже были двое. Я видела только их спины, но сразу их узнала. Директриса отвлеклась от пары и надела на своё потрепанное жизнью лицо сползшую маску осуждения.

– Да, сплю на уроках. Да, опять не высыпаюсь дома. Да, бог знает, что делаю, – пробубнила я.