Быть Сергеем Довлатовым. Трагедия веселого человека

— Бабушка, иди-ка ты сама домой, старая педерастка!

***

У Кати был экзамен по английскому, который она завалила, получив 36 баллов. Проходной балл был 50. Для проходного балла надо было правильно ответить на десять вопросов из тридцати. Сергей пожурил Катю и заодно поинтересовался, какой балл получила Фира.

— Семь, — ответила Катя.

***

Катя однажды принесла домой искусственный член.

— Что это за гадость! — сказал Сергей.

— Это никакая не гадость, папа. Мы это проходим в школе на уроке сексологии.

— И что, бывает экзамен?

— Да. Я набрала сто из ста, — гордо сказала Катя.

Или вот еще, я уже приводил, но здесь как нельзя кстати.

— Ну, почему, почему ты не хочешь со мной разговаривать? — пытал Сережа Катю.

— О чем с тобой говорить? Мне с тобой неинтересно!

— Катя, побойся бога! Люди платят деньги, чтобы пойти на мое выступление, послушать, о чем я говорю, задают вопросы. Им же интересно!

— Идиоты!

А та история с Сережиным автографом на этом не кончилась. Снова звонит Света Шапиро и говорит, что ошиблась, — идентичные автографы были, оказывается, на другой Сережиной книжке — «Зоне». Иду снова к заветной полке с автографами коллег-писателей, раскрываю «Зону»: «Лене и Володе с ощущением их неизменной доброжелательности». Да, так он не мог написать больше никому, ведь все его коллеги обзавидовались Сережиному американскому успеху, особенно публикациям в «Нью-Йоркере».

Пытаю сейчас свою память, но никак не могу вспомнить, кому из нас принадлежит образное определение ситуации на нашей географической родине, когда там в очередной раз пошли разговоры о пятой колонне:

— Колонна № 5 и Палата № 6.

Наверное, все-таки мне, потому что если и возникал у нас стеб о политике, то исключительно по моей инициативе. Как-никак, я — профи политолог.

Другой негатив от Светланы Шапиро связан с любовными похождениями Довлатова. Впрочем, «любовные» слишком громко сказано. Насколько мне известно, в его жизни было две любови — и обе к собственным женам: Асе Пекуровской и Лене Довлатовой. «Что я, хунвейбин какой-то? Влюбился — женился!» — Сережины слова. В отношении к другим женщинам Сережа был не могу сказать, что очень разборчив. Скорее — неразборчив. Может, это связано с его алкоголизмом, не знаю. Или с тем, что главные его женщины, его жены, Ася и Лена, стояли на такой недосягаемой высоте и жизнь с ними была как непрерывный экзамен, что ему позарез необходимо было расслабиться на стороне — с женщинами, которые ничего от него не требовали и принимали таким как есть. Вот он время от времени и давал левака, чтобы опорожнить семенные пузырьки, но ходоком не был. Сам по себе процесс соблазнения женщины его увлекал не меньше, чем конечная цель этого процесса, хотя еще вопрос, кто кого соблазнял. Уболтать женщину он считал своей мужской обязанностью — и доблестью. Да и убалтывать особенно не приходилось: настоящий мужчина всегда добьется от женщины то, чего она от него хочет. (Почему-то моему соавтору этот анекдот не очень нравится. Мое дело сторона: не я его сочинил.)

Почему, кстати, выражение «гулял налево» относится только к нашему мужескому племени? Дискриминация слабого пола, хотя слабым его тоже не назовешь. Взять хотя бы продолжительность жизни…

Помню, встретил Сережу с весьма вульгарной на вид девицей латинского происхождения заходящим в секс-клуб у нас на 63 Drive, (Сейчас как раз ее отрезок ближе к 108-й улице, по месту его жительства, переименовали в Sergei Dovlatov Way. Я хотел воскликнуть «Беспрецедентно!», но, оказывается, у нас в Нью-Йорке уже есть две писательские улицы — Тараса Шевченко и Шолом-Алейхема.) Так вот, Сережа махнул мне рукой и криво ухмыльнулся. Застеснялся? И да и нет. В этой его ухмылке было всего навалом для тех, кто его знал, — и стыда, и гордости. Да, я такой, да, я разный, мне стыдно, но я не хочу стыдиться своего стыда — и не буду. И еще некоторая опаска: я дружил не только с Сережей Довлатовым, но и с Леной Довлатовой, что ему не очень нравилось, и однажды — я уже писал об этом — он мне устроил небольшой такой телефонный разнос. Однако ни ябедой, ни доносчиком я никогда не был, не говоря уже о мужской солидарности.

Светлана Шапиро: