Быть сестрой милосердия. Женский лик войны

Порой случается на свете,
Чего никто никак не ждал.
Пример: в Дворцовом лазарете
Произошел большой скандал.

Кто ж виноват иль виновата?

Как вспыхнуть мог такой пожар?
Ответ: бутыль денатурата
И неуклюжий санитар.

Княжна Гедройц, хирург прекрасный,

Но любит почести и лесть,
И нрав имеет грозно властный —
Ведь и на солнце пятна есть!

А Цирг, начальник безупречный,

Но лесть ему невмоготу,
Он предпочел покой беспечный
Сему высокому посту.

Счета, скандалы, перетраты…

На пункт родной он мчится вновь.
Прощайте, белые палаты,
Там милый Фролик и любовь!

Ну, а полковник самый важный?

Он тоже ведь замешан был.
Ужель и он в борьбе неравной
Княжне дорогу уступил?

Но разве можно в легком тоне

Касаться этаких персон!
Я не забуду, что в «районе»
Над нами всеми властен он.

И легкомысленного слова

Я не скажу, не ждите, нет.
Взгляните на лицо Фролова
И прочитайте в нем ответ!

12 марта.

6 часов утра. Вчера новый разрез Павлову и удаление осколка. Вечером Татьяна Николаевна и Ольга приехали помочь чистить инструменты, ужасно были забавны и ласковы. Варвара Афанасьевна, видя, как мы дружно помогали друг другу с Татьяной Николаевной, заявила: «Ну, две подружки, вы бы сели рядом, а то мне в нос два кулака все время». Накануне я позвонила вечером сама, и Татьяна — она не знала, какая же, в сущности, предстоит операция — чрезвычайно обстоятельно рассказала все, что было на перевязках без меня: «Пожалуйста, и впредь так делайте, я ужасно рада». И чувствовалось, что это искренно, детка рада вполне войти в жизнь лазарета, рада, что к ней обращаются за справкой, как к милому члену этой семьи.

4 мая.

Сегодня уезжают в поездку. Уже несколько дней назад Татьяна Николаевна рассказала по секрету о предстоящем отъезде: «К 6-му будем у папа, а затем и еще проедемся». И вот последнее-то и тревожит. Неделю тому назад в специальном поезде повезли в Евпаторию Аню; Сергей Николаевич[22] тоже выехал на ревизию лазаретов в Крыму с этим же поездом. Очень много создалось разговоров. Одно купе было с опущенными шторами. Конечно, все твердят — там был спрятан Григорий. Это бы с полгоря, но теперь из Ставки вместе с папой едут в Одессу, Севастополь и из южнобережных лазаретов заедут только в Евпаторию. Вспоминается, как зимой государыня говорила: «Аня такой ребенок, она плачет и ни за что никуда не хочет ехать без меня… не хочет понять, что у меня другие обязательства». Но ребенок, значит, настоял на своем.

11 июня.

<…> Ольга Николаевна серьезно привязалась к Шах Багову, и так это чисто, наивно и безнадежно. Странная, своеобразная девушка. Ни за что не выдает своего чувства. Оно сказывалось лишь в особой ласковой нотке голоса, с которой давала указания: «Держите выше подушку. Вы не устали? Вам не надоело?». Когда уехал, бедняжка с часок сидела одна, уткнувшись носом в машинку, и шила упорно, настойчиво. Должно быть, натура матери передалась.

Говорила государыня, что «с двенадцати лет влюбилась в государя… и все делала, чтобы этот брак не состоялся. На земле нет счастья, или дорого за него заплатишь». Да она и недешево расплатилась за свое. Неужели и Ольгина такая же судьба? Преусердно искала перочинный ножик, который Шах Багов точил в вечер отъезда — и бороду черту завязывала, целое утро искала и была пресчастлива, когда нашла. Хранит также и листок от календаря, 6 июня, день его отъезда.

Татьяна легче мирится, проще приспособляется, веселится, щебечет все равно с кем. Думает, что никому не известны их ежедневные приезды в лазарет. Звонила по телефону — заказывала 1000 пакетов для предстоящей поездки княжны на фронт: «Знали ли, откуда я говорю?».

30 декабря.

Какое волнение пережили за время с 17-го! Заехала около семи часов в лазарет, дежурная сестра кинулась: «По телефону передали: Григорий убит». Пришли «Биржевые Новости» — подтверждение. Дети звонили: «Вечером быть не можем, служба у нас, должны с мама остаться». В одиннадцать вечера позвонила Елизавета Николаевна, мужу сказал комендант — убил Юсупов, тело не найдено. Интересно, знали уже в два часа о происшествии?