Быть собой (СИ)

– Гениально, – фыркнул Малфой. К нему возвращалось привычное нахальство человека, которому все позволено, а ему за это «все» не приходится отвечать ни словом, ни делом. Впечатление смазывалось прилипшим к щеке стеблем прошлогодней травы. Трудно выглядеть гордым павлином с таким украшением.

– Нужно найти способ связаться с моими друзьями, – терпеливо пояснил Гарри, решивший быть вежливым даже с Малфоем. – Я собирался послать патронуса с сообщением.

– Так в чем проблема? – Малфой замерз, перетрухнул и готов был наброситься с обвинениями на любого, кто не в состоянии тотчас предоставить ему чистую одежду и горячую ванную. Гарри прекрасно его понимал, но сочувствовать не мог. Нужно справляться с проблемами самостоятельно, не перекладывая на других отвественность за результат. Когда прятаться за спины прихлебателей невозможно, человек становится либо удивительно храбрым, либо ведет себя как бесхребетный слизняк. Малфой выбрал первый вариант – так пусть разбирается с последствиями. Как бы ни выражал недовольство, здесь и сейчас он никто.

– Нельзя сообщить, где мы, когда сами этого не знаем, – сказал Гарри, стараясь не замечать тугодумства, которым Малфой раньше не страдал. С другой стороны – откуда ему знать тонкости применения неизвестного заклинания? Сторонников Волдеморта дементоры не трогали, учиться чарам Патронуса не было причин.

– Можешь сказать, где примерно искать, Уизли. – Малфой насупился в ответ на недоуменный взгляд. – Тебе что, все разжевать и в рот положить надо? До пункта учета грязнокровок номер шесть – дюжина миль на юго-восток. Пусть идут вниз по течению – непременно на тебя наткнутся. Сноп искр выпустить, чтобы внимание привлечь, сумеешь, наверное.

– А что с тобой будет? – осторожно спросил Гарри. Мысль бросить Малфоя доселе не приходила в голову. Тот был, по большому счету, обузой: изнеженный, самовлюбленный, острый на язык – пререкаться с ним из-за каждой мелочи откровенно надоело. И все же просто позволить ему уйти было бесчестно – не будь Малфоя, Гарри до сих пор оставался бы в плену жадных до наживы оборотней. Да и знание местности не нужно сбрасывать со счетов.

Малфою не приходилось вдоволь есть эти дни, но Гарри все равно считал большой удачей, что застал его врасплох и сбил с ног прежде, чем Малфой понял: кулаки бывают опаснее заклятий.

– Отдашь мне палочку – и мы в расчете.

– И ты пошлешь мне в спину заклинание, а потом притащишь к Волдеморту, чтобы оправдать свое отсутствие.

Верхняя губа у Малфоя дернулась – как у почуявшего опасность волка. Отвечать он не стал.

– Экспекто патронум.

Серебристый олень загарцевал на речных волнах, склонил увенчанную роскошными рогами голову.

– Послание для Римуса Люпина, – обратился к патронусу Гарри. Не дожидаясь продолжения, олень ударил копытами по воздуху и легко, не касаясь песка, умчался вглубь леса. Гарри выругался и повторил попытку. И еще.

– Или ты так бездарен, что не в состоянии повторить то, что делал раньше, или моя палочка тебя не слушается.

Гарри развеял бледное облако несформировавшегося патронуса и вытер пот со лба. Вызов защитника часто сопряжен с некоторыми трудностями – усталость усугубляет дело, – но он надеялся, что все пройдет гладко. Пусть и сообщения таким способом раньше передавать не приходилось.

– Значит, мы идем на пункт учета, – твердо, убеждая самого себя. Кому-то всегда приходится становиться лидером. Тому, на чьей стороне сила, тому, кто поведет к цели одних и потащит других. У кого волшебная палочка – тот и диктует условия.

20

Пункт учета оказался длинным зданием из грязно-желтого кирпича; приземистым, точно вдавленным в землю ногой великана; с крытой дерном крышей и изьеденной жучками дверью. По двору слонялись двое егерей; при виде посетителей тот, что повыше, прекратил ковыряться в носу, и проводил Малфоя и Гарри в дом. Комната внутри была одна, с хлипкой скамьей вдоль правой стены и рядом окошек размером с суповую тарелку – на левой. За столом напротив двери беспокойно крутился на стуле тщедушный парень лет восемнадцати. От светильника на пустом книжном стеллаже разливалось озерцо желтого света.

Гарри сел на скамью рядом с двумя другими пленниками, потер запястья, стянутые мокрой веревкой, и покосился в сторону стола, где Малфой яростно спорил с сортировщиком.

Старший из пленников походил скорее на честного работягу-магла, чем на мага; каштановые волосы проредило время, и оно же обильно присыпало их сединой, узловатые пальцы была темны от вьевшейся грязи. Сидящая рядом белокурая девушка годилась ему во внучки; она все раскачивалась взад-вперед; по подбородку текла струйка слюны, руки подергивались. Гарри на такое насмотрелся в школе. Постэффект круциатуса. Неконтролируемая дрожь.