Быть собой

— Полагаю, мы можем отправляться, — заметил он, и Грантар, навалившись на весло, оттолкнул лодку от берега. Течение тут же подхватило ее и потащило вперед. Прочь от умирающих товарищей, от проигранной войны и от потерь, которыми был устлан путь Элаикса. Его Алая Дорога.

Юноша повернулся спиной к фарийскому берегу, не обращая внимания на свистевшие рядом стрелы. Впереди его ждала неизвестность.

— И больше я не буду бежать, клянусь всеми богами, — прошептал он.

Часть 3

Глава 1

«Дела, дела, дела! Интересно, они когда-нибудь заканчиваются?»

Богоравный Анаториан со стоном отшвырнул свиток с донесением Лиция. Горбун — настоящий зануда, интересно, он хотя бы когда-нибудь развлекается? Нет, конечно, зато зудит, зудит, зудит!

Император вздохнул. Он понимал, что несправедлив к верному слуге, и что вести, присланные им, требуют незамедлительной реакции, но как же хотелось немного передохнуть! Почти пять дней он обходился без сна, решая навалившиеся разом проблемы, и организм полубога начал мягко намекать хозяину, что имеет смысл прерваться.

Но о каком отдыхе может идти речь, если творится такое?

Император подошел к окну — вид из особняка покойного архонта открывался просто фантастический, и это хотя бы отчасти поднимало настроение.

«Старый хрыч умел жить, в этом ему не отказать», — Анаториан полной грудью вдохнул свежий морской бриз, добиравшийся даже сюда, и чуть заметно улыбнулся. — «Скажи мне кто-нибудь раньше, что буду искренне радоваться таким мелочам, не поверил бы».

Он постоял еще немного и вернулся за рабочий стол, с тоской взглянув на устрашающих размеров кипу пергаментов и бумаг, которых ему успели натащить подчиненные.

В голову тут же пришла глупая мысль:

«Все-таки люди, придумавшие бумагу — гении, не представляю, как бы я жил без нее. Хотя бы за это можно уважать селианцев. Только за это».

Он тряхнул головой и вновь взял в руки донесение, затем внимательно перечитал его. Уже в третий раз!

Лиций сообщал, что Таверионская торговая республика, мягко говоря, оказалась недовольной действиями империи. Ваалу спешно приносятся в жертву десятки детей, и столь же спешно собирается флот. Южане рассудили, что Фар перешел все границы и должен быть наказан за свои преступные — с точки зрения таверионцев — деяния.

Так и было сказано в официальном послании, направленном советом старейшин, оформленном в крайне оскорбительной форме, чего южане давно не позволяли себе.

Анаториан крепко сжал губы.

«Эти псы требуют — подумать только, они осмеливаются требовать! — от меня убрать легионы с земель Атериады и выплатить компенсации жителям полисов!»

Одна эта мысль заставляла богоравного морщиться, как от зубной боли. Он знал, что южане сейчас не в самой лучшей форме, они потеряли ряд союзников, которые предпочли империю, либо были ею завоеваны, население недовольно поборами, а несколько островов даже отложились от республики, объявив о своей независимости. В этой ситуации нельзя вести себя столь дерзко! Это попросту глупо.

«Но совет старейшин — не дураки», — размышлял император, барабаня пальцами по столешнице. — «Кто угодно, но не дураки. А что из этого следует?»

Вывод напрашивался сам собой — если слабое государство ведет себя вызывающе, значит, оно либо не настолько слабо, как желает это показать, либо за ним стоит кто-то сильный.

«Неужели я все-таки ошибся в своих расчетах и Селианская империя выступит?»

Конечно же, он изначально не исключал худшего сценария, но все-таки полагал, что восточные соседи не рискнут ввязываться в большую войну, не имея подавляющего преимущества во флоте. Ни для кого не было секретом, что плавают селианцы, как камни.

«Или, быть может, я что-то упускаю? Хм-м» …

Император прикрыл глаза и улыбнулся, осознав, что по-настоящему наслаждается брошенным вызовом. Да, он гневается, ругает повелителя Хаоса, ворчит… Но где-то в глубине души счастлив!

«И все же, все же. Нужно что-то решать, оттягивать больше нельзя», — подумал он. — «Но как же все сложно! Слишком много факторов, слишком много секретов, слишком много интересов… Узел, завязанный так прочно и так хитро, может быть лишь разрублен, распутать его уже не выйдет. Ты ведь этого хочешь, Фарнир, я прав?»

Никто не ответил, а Анаториан едва не рассмеялся. Проклятый комок меха не оставляет его в покое, даже когда и носа не показывает.

— Ладно, пора решать! — громко произнес он и ударил кулаком по столу.

Тяжелый кулак с силой опустился на полированную столешницу, оставив на той глубокую вмятину. Император вздохнул.

«Не горю желанием участвовать в большой войне прямо сейчас, но выбора нет. Объясню старейшинам, как сильно они заблуждаются».