Быть собой

— Друг мой, но ведь славная Батерия — и есть моя родина. Я тут родился и рос, я защищал ее стены, когда ирризийцы пришли к нам с огнем, я играл в ее амфитеатрах и молился в храмах.

— Это понятно, — Трегоран замахал руками, чувствуя, как собеседник начинает сворачивать на проторенную дорожку. — Я о другом. Ты почти ничего не говоришь об Атериаде. Почему так? Кто ваш император, сколько у него подданных…

— Погоди, погоди, — прервал его Димарох. — Я понял. Ты, похоже, действительно ничего о нас не знаешь. Неужели жрецы не учили?

— Учили, — покраснел юноша. — Но я тогда не запоминал ничего из их слов. Куда важнее было убежать и вместе с братом отправиться на реку, ловить маленьких крокодильчиков.

— Хорошее занятие, — улыбнулся актер. — Что ж, тогда внемли мне, о юный чародей. Атериада — это не империя. Это, скорее, земля, на коей живет один народ. Наша страна — дом сотен городов, каждый из которых — независим. Раньше было больше, наши колонии можно было встретить на каждом берегу и острове, но ни фарийцам, ни селианцам, ни таверианцам не понравилось это, а потому сейчас осталось только то, что осталось. Слабые города объединяются в союзы, либо идут в услужение сильным. Центром и югом Атериады, можно сказать, правит совет Батерии, западные перевалы держат полки царя Циралы, а на северо-западе заправляет совет Гилисии. Север с северо-востоком же делят Вилиртия и Марполис. Мимо Вилиртии, кстати, мы проезжали. Я сейчас не говорю об островах, чтобы не усложнять. Пока понятно?

Трегоран внимательно слушал и раскладывал полученные знания по полочкам.

— Да, у вас есть несколько сатрапий, — это слово юноша произнес по-тимберски, так как не знал его значение на других языках, — каждая из которых враждует с другой. Но не хватает единого царя или императора.

Димарох поморщился.

— Ради всех богов, не вздумай произносить это грязное слово, когда станешь говорить о нашем городе. Пусть ты и сильный маг, но рискуешь получить нож в спину.

— Почему? — не понял молодой человек.

— Потому что сатрапии управляются деспотами. Нашими же городами правят самые достойные и почетные граждане. Иногда власть захватывали тираны, иногда, как это любят говорить фарийцы, мы назначали диктаторов, но они приходили и уходили, а демократия в городах оставалась.

Термины «тиран», «диктатор» и «демократия» он произнес на атериадском, а не на фарийском, и Итриада попросила пояснить их значение.

— Демократия — это власть граждан города.

— Совет Сильных? — переспросила девушка.

— М-м, что-то вроде, но не совсем. Извини, но вам, ва… — он запнулся, — северянам, это очень сложно понять. Тиран же — это человек, захвативший власть. Он отличается от диктатора тем, что последнему власть даруется народом и на какой-то срок. Обычно это делается во время тяжелой войны.

Девушка кивнула.

— А если дектиатйиор, — она с трудом выговорила незнакомое слово, — захочет стать тийранйом?

— Тут как повезет, — честно признался Димарох. — Часто так и происходило, причем не только у нас, но у тех же фарийцев с таверионцами. Власть — слишком сладкий пирог, чтобы не нашлись честолюбивые глупцы, готовые ради кусочка поставить свои интересы выше общих.

— Слишком сложно, — резюмировала девушка. — У нас есть вождь. У него — сыновья. Они слушают совет Сильных. Вместе идут на войну, вместе пируют. Все просто.

Димарох улыбнулся, нежно, по-отечески, словно говорил с неразумным ребенком.

— Нам это не подходит.

— Да. Вы любите усложнять. Любите говорить.

Актер рассмеялся, но беззлобно.

— Как скажешь, моя прекрасная воительница. Как скажешь.

В это время подошла их очередь, и, уплатив въездную пошлину, они наконец-то оказались внутри.

Прямо за воротами — как, кстати, и в пригороде — располагались дома бедняков, небольшие, сложенные из необработанного камня и кое-как укрытые соломой, лачуги, лишь изредка попадались нормальные крыши и ровные стены. Было людно, шумно и грязно.

— Да уж, издали Батерия смотрелась лучше, — заметил Трегоран.

Димарох хохотнул.

— Понимаю тебя, друг мой, но не даже эта бедность несравнима с бедностью в других местах. Согласись?

Увы, но он был прав. Трегорану вспомнились жалкие хижины, в которых ютились тимберские нищие. Точно также скученные на окраинах, источающие зловоние и пропитанные отчаянием. Если бы у бедняка был выбор, он, определенно, предпочел бы поселиться у подножия холмов Батерии и взирать снизу-вверх на роскошные виллы богачей, нежели утопать в воловьем дерьме и драться за финики, упавшие с пальм.

— Ты решил, куда мы сперва отправимся? — задал он следующий вопрос.

— Да. Для начала нужно найти жилье. Благодаря добрым хозяевам каравана, поделившимся последним с несчастными путниками, у нас есть деньги. Так потратим же их с умом!