Быть священником вчера и сегодня (сборник)

Среди множества внутренних искушений, с которыми предстоит бороться пастырю, в первую очередь необходимо отметить страсть сребролюбия, справедливо названную Апостолом корнем всех зол (1 Тим. 6, 10). Продолжая мысль Апостола, преподобный Нил Синайский призывает прежде всего исторгать «сей корень страстей», ибо «пока остается сребролюбие, не сделаешь себе пользы, отсекая ветви; потому что, если и будут отсечены, скоро опять вырастут» [267] . О том, как вести брань со страстью сребролюбия, преподобный говорит следующее: «Как сражаться с духами злобы любоименному, когда отовсюду удобно наносятся ему удары? Как бороться с духом сребролюбия осыпанному деньгами? Мерою приобретения должна служить потребность. Что же превышает эту меру, – есть излишество, затрудняющее, а не облегчающее» [268] . По мысли преподобного Нила, желающему шествовать по узкому пути в Царствие необходимо «острое и трезвенное внимание», чему очень препятствуют чрезмерные заботы о вещественном: «Поелику путь, ведущий в Царство, имеет столько затруднений, будучи узок и со всех сторон окружен стремнинами, то какой же смысл, обременив себя грудами денег и других имуществ, покушаться идти сим путем так, как идти невозможно? Заботы о вещественном, рассеивая и сильно влача долу, легким делают падение особенно там, где течение дел требует острого и трезвенного внимания.

И при таком внимании шествие редко проходит без падений по причине затруднений на узком пути по стремнинам, а для обременившего себя ненужной тяжестью стяжаний оно неизбежно. Да и само стяжание есть уже падение» [269] .

По мысли восточных отцов IV—V веков, пастыри словесных овец должны быть чужды страсти многостяжательства. Преподобный Исидор Пелусиот останавливает внимание священнослужителей на серьезности этой страсти, давая ей следующую краткую характеристику: «Всякая другая страсть имеет свою степень зрелости, знает и упадок сил, известно ей и пресыщение, сама собой приходит к концу; но страстная любовь к многостяжательности, будучи не врожденной, но принесенной откуда-то совне, не знает упадка сил, не признает возможности пресыщения, и веселье ей неизвестно, и конца она не терпит, но всегда сохраняя, лучше сказать, усиливая свою зрелость, старается стать юнее и самоуправнее себя самой» [270] .

Пагубным для пастыря является и стремление к роскоши, которое «является как бы матерью невоздержания» [271] , а невоздержание, в свою очередь, порождает чревоугодие. Поэтому преподобный Исидор, обращаясь к пресвитеру Зосиме, а в его лице и к каждому пастырю, учит, что «умеренное воздержание и душе приносит пользу, и тело делает здоровым; а содержание роскошное вредит и душе, и телу» [272] .

Особенно опасным для священника является порок винопития. Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство (Еф. 5, 18), – говорит богодухновенный Апостол, а вслед за ним и Святые Отцы единодушно увещевают священника строго следить за собой, ибо для пастыря Христова ни под каким предлогом не может быть терпима эта страсть. Проповедник и учитель покаяния преподобный Ефрем Сирин увещевает не соблазняться винопитием из угождения людям, потакая их страстям и тем самым навлекая на себя стыд: «Укоризна человеку – упиваться вином; видев многих, никого не нашел я подобным упивающемуся. Не пей вина до упоения, хотя упрашивают тебя находящиеся с тобою друзья; ибо если одолеет тебя вино, то упрашивающие тебя прежде всех соблазнятся тобой… Не пей вина до упоения в угождение людям; ибо тогда будет тебе великий стыд, когда найдут тебя упившимся. Упивающийся пастырь не упасет вверенных ему овец, а сонливый сам сделается добычей зверей. Ибо терния прозябают в руке пьяницы (см. Притч. 26, 9)» [273] .

Не менее строго порицает этот духовный недуг у пастыря преподобный Исидор Пелусиот, говоря: «Не оскорбляй Божественной литургии, не бесчести благословенных плодов, не простирай до пресыщения пития, не нарушай соразмерности несоблюдением меры. Пия вино, не пропивай ума, но помни, что Дух Божий (освятил) начаток его Кровию Христовою, пользуйся им, как больной, который имеет нужду в его пособии, а не как неприятель, который обращает вино в орудие против всех, а паче против самого себя, падая от него в прах» [274] .