Быть войне! Русы против гуннов

– Урус обмануть меня хочет?! – злобно бросил он. – За заморского купца платить два коня золотом, понимаешь, урус? Два коня!

За спиной кочевника заулюлюкали громче, высоко в воздух взметнулись две стрелы. Один из дружинников зло сплюнул, дернулся вперед, на скулах играют рифленые желваки.

– Ты что мелешь, какие еще два коня золотом?! – с раздражением бросил кто-то из дружинного строя.

– Эй, зачем вмешиваешься? – насмешливо брякнул один из степняков, взгляд с хитрым прищуром. – Мы будем говорить только с вашим князем!

– Так ты дорогой-тропинкой ошибся, мил человек! Коль князя светлого желаешь – тогда в стольный Кияр. Там наш князь. Это недалеко. Всего-то три раза по десять денечков пути. А там и врата стольного Кияра. Вот как раз колья на вратах пустуют, аки сироты. Может, обновите оградку-то? Чай головушка лихая, так это в самый раз!

Гунн почернел лицом, глаза наливаются кровью, двое других степняков отступили на шаг назад, с готовностью бросили ладони на рукояти кривых мечей.

– Скоро твоя голова, урус, будет на колу мух кормить!.. Совсем скоро! – люто процедил гунн.

Дружинник ахнул, с силой сжал кулаки:

– Да я тебя сейчас в щепу изрублю!.. – вспыхнул воин, лицо покраснело, звякнула сталь, солнце пробежало яркими вспышками по длинному клинку.

Кочевник отпрянул, однако рот скривил в ухмылке, ощерил острые зубы, натянул поводья. Конь под ним всхрапнул, привстал на задних ногах, быстро развернулся. Следом пятятся двое других гуннов, руки по-прежнему застыли на рукоятях акинаков, глаза бегают со скоростью молнии по дружине.

Рус с силой сжал конские бока коленями, конь нехотя – чует скорую кровь – подался вперед. Но его удержал другой дружинник – рука с силой сжимает плечо готового кинуться в сечу воина.

– Стой, Рогдай!

Рогдай резко повернул голову, глаза лютые.

– Остынь, говорю! – громко гаркнул воевода. Рогдай с силой дернул плечом, скидывая его руку. Глаза злобно сузились.

– Сам охолонь… воевода!

Он зло сплюнул под ноги коню старшего дружины, злобно покосился в сторону беснующегося гуннского кольца, отступил в глубь каравана.

– Эй, благородный воин степи, остановись! – громко воскликнул воевода. Но гуннский вожак даже не повернулся, по-прежнему движется к своим. Дружинники недовольно зацокали, бормочут ругательства под нос.

Воевода закрыл глаза, набрал в грудь побольше воздуха и через силу выдохнул:

– Будет тебе два коня золота!

Из троих, что сопровождают гуннского вожака, развернулся один и галопом скачет к купеческому каравану. Возле дружинников уже стоит гнедой жеребец, через седло перекинут пухлый мешок. Гунн, не останавливаясь, подхватил коня с золотом за удила, в один удар сердца развернул коня на месте и пустился во весь опор, конские копыта взрывают землю фонтанчиками земли вперемешку с дерном.

Дружинники остолбенело провожают взглядом стремительно удаляющегося степняка. Тот, привстав на стременах, одной рукой с силой тянет за узды коня с добычей, другой обрушивает плеть на его спину. Животное исступленно ржет, извивается под ударами.

– А коня?! – крикнул воевода. – Коня верни! Не было такого уговора!

Вместо ответа один из гуннов лихо выехал из кольца и пустил сразу три стрелы в сторону русов. Одна звякнула о шлем старшины, лязгнув, отскочила – воевода ругнулся, – две другие полетели в сторону купеческой повозки, с шипением насквозь прошили тряпичную верхушку. В фургоне тонким голоском взвизгнул купец.

– Вот сволочь! – крикнул воевода, потряс вслед наглому степняку огромным кулаком.

Гунны с довольным гиканьем и улюлюканьем устремились в сторону леса, кольцо распадается – один за одним врываются с треском в высокие кусты, исчезают среди молодого дубняка.

– Трусливый урус, ха-ха! В вашем Кияре мы еще сидеть будем! Дун-ха! – надменно прокричал гунн в трофейной кольчуге, круп его коня вильнул и скрылся за деревьями.

Купеческий стан замер под палящим солнцем. Редкий ветерок бряцнул ножнами о кольчугу. Кто-то разочарованно шмыгнул носом.

К шепчущему проклятья воеводе медленно подъехал Рогдай:

– Воевода, скажи, зачем мы здесь?

– От ворога защищать, Рогдай, – чуть помедлив, упавшим голосом отвечает воевода. – От ворья да разбойников.

– А они кто?! – Рогдай кивнул в сторону леса, рифленые желваки вздулись. – Да они хуже любого татя!

– Велено защищать только от наших разбойничков, славянских… А этих не трогать! На то воля княжья.

Рогдай ахнул, конь под ним попятился:

– Чего?

– Воля княжья, степнякам золотом за мир платить! – процедил воевода, резко натянул поводья, конь всхрапнул, дернулся вперед. – Иначе рядом с твоей горячей головушкой на колу будут красоваться тысячи других… Это степное отродье от слов к делу переходит быстро! Все близлежащие веси и городки перережут спящими этой же ночью! Научены – ведаем!

– Но!

– Без «но»! – зарычал воевода, лицо потемнело, зрачки расширились, младший дружинник отшатнулся. Старшина перевел дух, тихо добавил: «Шагаем дальше, путь неблизкий».

Он повернулся ко все еще замершему каравану, окинул взглядом. На одних лицах недоумение, на других горькая усмешка, на третьих – ярость и вызов.