Быть жертвой. Природа сексуального насилия

Познакомившись с женщиной или подростком, предлагал пойти в отдаленное место под благовидным предлогом. Иногда приходилось идти довольно далеко, при этом избегал смотреть жертве в глаза. По дороге обычно задавал вопросы о том, где они живут, учатся, работают. Особую ярость вызывали их требования немедленного совершения полового акта, а он не мог сразу этого сделать, так как для возбуждения ему надо было увидеть кровь и наносить жертве повреждения. Перед тем как наброситься на жертву, ощущал сухость во рту, всего трясло. При виде крови начинался озноб, «весь дрожал», совершал беспорядочные движения. Кусал жертве губы и язык, у женщин откусывал и проглатывал соски. В ряде случаев отрезал у потерпевших нос и заталкивал его в рот жертве. Ножом у женщин вырезал матку, а у мальчиков мошонку и яички, матку и яички кусал зубами, а потом разбрасывал, что доставляло «звериное» удовольствие и наслаждение. В ряде случаев, когда убивал мальчиков, отрезал им яички, вспарывал живот и вытаскивал кишки. Когда вспарывал женщинам животы и добирался до маток, возникало желание «не кусать, а именно грызть их; они такие красные и упругие». Убивая своих жертв, имитировал виденное в видеофильмах или прочитанное в книгах о партизанах. Иногда совершал с жертвами половые акты в извращенной форме, когда не было эрекции, дотрагивался половым членом до тела окровавленной жертвы, и происходило семяизвержение. В ряде случаев во время убийств наступало семяизвержение и возникало желание «доставить сперму туда, куда она предназначалась», «хотелось, чтобы все выглядело как при нормальном половом акте», т. е. имитировал его. Выбор объекта – мальчик, девочка или женщина обусловливался лишь тем, кто в данный момент оказывался рядом, ощущения от жертв мужского и женского пола были одинаковыми.

Практически во всех случаях раздевал потерпевших. Когда одежда снималась свободно, снимал ее через голову, если она не снималась, резал ее ножом по длине, иногда разрывал руками, обувь или просто стягивал, или также разрезал ножом. «Процедура эта была не очень приятная, и чтобы настроиться на нее, говорил себе, что он партизан», что перед ним враг, его надо резать, чтобы выполнить задание. Совершая убийства, научился уклоняться от брызг крови и старался избегать попадания крови жертв на одежду, «все было отработано». Когда рвал, крушил и терзал все окружающее, наступала разрядка и проходила злость, все становилось безразлично, наступало облегчение и опустошение, уходили все мысли, заботы и жизненные переживания. Иногда, когда долго не наступало успокоение, наносил удары ножом по стволу деревьев. Однако не мог сказать, как долго продолжались эти эпизоды, происходящее помнил смутно, после случившегося ощущал сильнейшую физическую усталость и чувство разрядки, плохо воспринимал окружающее.

Иногда, выходя на дорогу, чуть не попадал под машину, мог какое-то время блуждать по лесу и не находил выход из него, и лишь спустя какое-то время приходил в себя и «осознавал весь ужас» того, что совершил. Вместе с тем, после совершения преступления всегда приводил в порядок свою одежду. В период, когда стал совершать убийства, удовлетворения не испытывал даже от попытки имитации полового акта, при семяизвержении наступало даже «какое-то болезненное состояние». Отмечает эпизод, когда он совершал убийство гр. П. До этого неоднократно встречался с ней и совершал орально-генитальные акты. В день убийства она в резкой и грубой форме заявила, что ее это не устраивает. Ее слова «взорвали» Ч., он стал резать ее ножом, бил руками, в это время произошло семяизвержение. Когда она затихла, выбежал к железной дороге, однако услышал, что П. шевелится; тогда взял металлическую палку, вернулся и добил ее. Зная, что неподалеку в лесу гуляет дочка потерпевшей, пошел искать ее и, когда обнаружил, ударил по голове. Совершать сексуальные действия с девочкой уже не хотел, так как только что совершил их с ее матерью, хотелось только «все резать и терзать».

Когда «мучили угрызения совести», для самоуспокоения приходил на кладбище, нередко возникали мысли о самоубийстве. Прочитав в журнале статью о самозахоронениях как способе самоубийства, выбрал на центральном кладбище место в терновнике и начал рыть себе могилу. Однажды на этом месте совершил убийство мальчика и закопал его в вырытой яме. Можно, следовательно, предположить, что он убил его вместо себя, а сам вовсе не собирался умирать, мысли же о самоубийстве в данном случае привели к этой замене.

Вернемся к тому, как Чикатило знакомился с будущими жертвами. Он рассказывал, что завязывал разговор только с теми женщинами, девушками и мальчиками, которые производили на него впечатление одиноких и не очень удачливых людей, а поэтому нуждались во внимании и были предрасположены к контакту. Таковыми представлялись ему и женщины в нетрезвом состоянии, о которых Чикатило полагал, что они «гулящие», а также лица с признаками умственной отсталости или ведущие бродячий образ жизни.