Быть жертвой. Природа сексуального насилия

По сравнению с 1983 г. число работавших до совершения преступления насильников увеличилось в 2 раза. Во столько же раз возросло количество тех, кому денег вполне хватало на ежедневные расходы и на то, чтобы «прилично» одеваться. Заметно больше стало тех, кто часто менял место работы для того, чтобы зарабатывать.

Для практического решения задач исправления осужденных за изнасилования представляют интерес данные, полученные А.В. Астрашабовым касательно их адаптации к условиям мест лишения свободы. Как показывают результаты анкетного опроса в 1988 г., 24 % осужденных считают, что для этого им достаточно одного месяца. В 1983 г. так думало 66 % опрошенных, т. е. почти втрое больше. Эти данные можно рассматривать как свидетельство роста затруднений в установлении межличностных связей, адаптации в среде преступников в местах лишения свободы. В этом убеждает и тот факт, что хорошие взаимоотношения с осужденными, находящимися в исправительно-трудовой колонии, в 1988 г. складывались только у каждого второго осужденного за изнасилование, в то время как в 1983 г. – у трех из четверых опрошенных. Характерно, что 4 % респондентов считают, что у них ни с кем из осужденных не может быть хороших отношений. В 1983 г. таких было очень мало. Еще более ярко этот момент подчеркивает то, что каждый третий опрошенный из рассматриваемой категории осужденных отмечает отсутствие друзей в колонии, тогда как в 1983 г. таких было весьма незначительное количество.

Надо сказать, что в целом насильники отнюдь не являются изгоями среди других преступников, а многие даже чувствуют себя героями. Другое дело, если их жертвами были дети, особенно собственные. В этих случаях санкции следуют сразу же, таких осужденных подвергают сексуальным издевательствам, побоям, постоянно унижают и оскорбляют. Они занимают самое презираемое положение в сообществе осужденных, и ярлык отверженного прикрепляется к ним навсегда.

Особый интерес представляет отношение насильников к собственным преступным действиям, точнее – какую позицию они занимают в ходе расследования. Некоторые данные по этому вопросу получены С.В. Виноградовым.

В начале предварительного следствия полностью признавали свою вину в совершении изнасилования и подробно рассказывали о содеянном обвиняемые лишь по 59 % уголовных дел, а по остальным делам они отрицали совершение инкриминируемых им деяний. Все разнообразие защитительных позиций, занимаемых обвиняемыми, можно разделить на семь групп:

1) большинство обвиняемых (45 %) утверждали, что половой акт был добровольным;

2) по 20 % дел обвиняемые, отрицая совершение полового акта, пытались объяснить повреждения, имевшиеся у потерпевшей и на ее одежде;

3) по 14 % дел допрашиваемые, признавая встречу с потерпевшей во время, близкое к моменту преступления, отрицали совершение в отношении ее каких-либо сексуально окрашенных действий;

4) по 7 % дел обвиняемые признавали, что предлагали потерпевшей совершить половой акт, «приставали» к ней, но потом отказались от этого намерения;

5) по 5 % дел обвиняемые признавали, что были на месте происшествия, но утверждали, что не общались с потерпевшей;

6) по 7 % дел обвиняемые выдвигали алиби;

7) обвиняемые вообще не вступали в контакт со следователем либо отказывались давать показания по существу дела (2 %).

Специальное изучение нами этого вопроса показало, что на момент отбывания наказания около 60 % осужденных за изнасилование не признавали себя виновными. Особенно это характерно для тех мужчин зрелого возраста, которые изнасиловали несовершеннолетних, почти для всех осужденных за изнасилования малолетних девочек, дочерей и женщин преклонного возраста. Подобное отношение к содеянному обусловлено не только боязнью резко отрицательных оценок других осужденных, весьма возможных унижений, «отвергания» с их стороны. Думается, что это связано с потребностью насильника выглядеть в собственных глазах лучше, чем на самом деле. Такая оценка постепенно (а они обычно отбывают длительные сроки наказания) становится устойчивым образованием, прочно закрепляется в психике насильника, выполняя субъективно-защитные функции. Убежденность в этом тем стабильнее, чем раньше она сформировалась, например, в самом начале предварительного расследования.

У многих насильников, как показывают беседы с ними, появляется почти искренняя уверенность в том, что, в сущности, они ни в чем не виноваты, или их вина невелика, перенося ее на иные обстоятельства и особенно на самих потерпевших. Именно поведение последних звучит в рассказах многих осужденных за изнасилования в качестве основной причины их преступных действий. При этом виновность потерпевших ими усматривается и тогда, когда объектом сексуального посягательства были девочки 10–14 лет. Оказывается, и они могут выступать в роли коварных соблазнительниц. Например, Т., мордатый дядя 40 лет, самым роковым образом «пал безвинной жертвой» 13-летней девочки, которая с помощью гнусного обмана «затащила его в автомашину, увезла в лес и там заставила изнасиловать себя».