Бытие

Я очень хорошо помню день, мгновение, когда впервые открыл глаза. Из-за сильного головокружения у меня не сразу получилось сфокусировать на чем-то свой взгляд. Всё было такое расплывчатое, что я с трудом мог осознать где нахожусь. Черное пятно увиденного, отчаянно сопротивлялось принять хоть сколько-нибудь понятное очертание. Инстинктивно я перевернулся на бок – это далось с трудом. Первое, что бросилось мне в глаза был пол. Несколько минут я лежал и разглядывал блестящие, уложенные ёлочкой деревяшки. До меня не сразу дошло, что я нахожусь на полу. Кое-как присев на четвереньки, я, превозмогая сильную головную боль, приподнялся и огляделся. Окружающий мрак медленно начал принимать различные формы, вырисовывая понятные предметы: стены, потолок, шкаф, дверь… Смотря на них, практически бездумно, безучастно, я с трудом воспринимал происходящее. Это была комната. Обычная комната. Сморщившись, я сделал над собой усилия и встал. Ватные ноги не слушались, отчего пришлось прислониться к стене. Немного отдышавшись я огляделся по сторонам и только тогда понял, что место мне не знакомо. Я даже не знал, как я здесь оказался. Стараясь не издавать лишнего шума, я тихо обошёл комнату, пытаясь восстановить в памяти вчерашний день, но к своему удивлению, не смог этого сделать. Странное ощущение пустоты сменилось сначала тревогой, а затем страхом. Я ничего не помнил. Кое-как справляясь с участившимся сердцебиением, я испугался. Поддавшись панике, я забился в угол и закрыл лицо ладонями, в надежде на то, что все происходящее сейчас – просто страшный сон, который вот-вот закончится. Но пробуждения не происходило. «Почему я ничего не помню? Я..? Кто я?» Посмотрев на свои руки: широкие вытянутые ладони и длинные, узловатые пальцы, я совсем их не узнал. Это были руки чужого человека, не знакомого для меня. Прикоснувшись ими к лицу, я почувствовал колючую щетину на подбородке. Мне тут же захотелось посмотреть на себя, понять как я выгляжу. Взяв себя в руки, я принялся искать зеркало. Не включая свет, я с опаской обходил комнату за комнатой и, в конечном счете, убедился, что дома никого нет. Зеркало удалось найти в прихожей и, собравшись с духом, с легкой опаской, я подошёл к нему ближе. Тогда я увидел в отражении молодого парня. Бледное, худощавое лицо, с впалыми скулами, темными кругами под глазами и явно проступающими морщинами, казалось очень уставшим. Зелёные глаза смотрели напряжённо, почти враждебно из-под нахмуренных бровей. Чуть наклонившись к зеркалу, я снова прикоснулся к лицу рукой, провёл по тёмным, взъерошенным волосам. «Это я». Внимательно изучив себя, не найдя на теле никаких царапин, синяков и шишек, я принялся осматривать свою одежду. Я был босым, в простой чёрной футболке и не менее простых чёрных брюках, что давало мне надежду на то, что я мог быть хозяином данного места. Обретя лицо и, возможно, дом, возникло желание узнать, кто я и что произошло. Ответ на первый вопрос должен был быть где-то в стенах этой квартиры. Моя уверенность привела меня обратно в комнату, в которой я очнулся.

Открывая все шкафы и ящики, я пытался найти хоть что-то, что могло бы помочь вспомнить своё прошлое. Но, на удивление, не только в этой комнате, но и во всей квартире не было ни одного документа, фотографии, записки или клочка бумаги хоть с каким-нибудь номером телефона или адресом. Шкаф в прихожей был наполовину пуст: вещи, наполнявшие его, были аккуратно разложены по полкам, выдавая любовь их владельца к порядку. Немногочисленная верхняя одежда висела в соседнем отделе. Меня переполняли противоречивые чувства. С одной стороны я хотел узнать, что внутри, с другой стороны, ощущение, что это чужие вещи, останавливали меня. Наконец, я решил осмотреть карманы брюк и пальто. Безрезультатно.

Относительно «живым» местом среди бесчисленных комнат была кухня. Справа у входа расположился холодильник, следом за ним – кухонный гарнитур со встроенной техникой. Далее вдоль стены шла барная стойка. Я моментально отметил, что возле неё стояло только один стул. Уже что-то. Подойдя ближе, я с интересом начал заглядывать в шкафы и ящики, с немногочисленной кухонной утварью и долгохранящимися припасами. Очередь дошла и до холодильника, который, как оказалось, ломился от содержимого.

При виде такого изобилия страх и головная боль тут же сменились сильным голодом, и я жадно набросился на еду. Я так хотел есть, что уплетал её абсолютно холодную и продолжал осматривать кухню.

Напротив кухонной зоны, вдоль противоположной стены стоял диван, а в самом центре просторной комнаты расположился большой стол, на котором стояла кружка с засохшими остатками кофе внутри. Я внимательно изучил кофейную чашку, но ничего не обнаружив решил вернуть её на тоже самое место.