Бытие как общение

Нижеследующие строки представляют собой попытку рассмотреть концепцию кафоличности Церкви в свете евхаристической общины. Неслучайно, что, усвоив термин"кафоличный"из языка Аристотеля[224], первые христиане не концентрировали его, но, вместо того, чтобы говорить о"кафоличности", как это мы делаем сегодня[225], они говорили о"кафолической Церкви"или даже — это более многозначительно — о"кафолических Церквях"во множественном числе[226]. Это означает, что мы не можем говорить о"кафоличности" и игнорировать конкретную поместную Церковь.

Уже в книге"Дидахи"в конце первого или в начале второго века была ясно выражена идея, что при совершении Евхаристии Церковь опытно ощущает то, что обетовано относительно Парусии, а именно, эсхатологическое единство всех во Христе:"Как этот каравай хлеба был разбросан по всем горам и, будучи собран, стал одним, так пусть и Твоя Церковь будет собрана со всех концов земли в Твоем Царствии"[227]. Это убеждение было уместно при применении термина"кафолическая Церковь"к местной общине. Это было ясным указанием, что хотя кафоличность Церкви в конечном итоге является эсхатологической реальностью, ее природа открывается и реалистически осознается здесь и сейчас в Евхаристии. Евхаристия, понимается, прежде всего, не как какая‑то вещь и объективизируемое средство благодати, а как акт и синаксис поместной Церкви[228],"кафоличный"акт"кафоличной"Церкви, может, поэтому представлять важность для любой попытки понять кафоличность Церкви.

В следующих строках мы сначала кратко исследуем евхаристическую общину, как она развивалась в первоначальной Церкви, обращая внимание на те аспекты, которые относятся к кафоличности. Затем мы постараемся из этого исследования сделать некоторые общие заключения и выводы относительно нашего обсуждения проблемы кафоличности сегодня.

I. "Один"и"многие"в евхаристическом сознании Древней Церкви.

В своем первом Послании к Коринфянам (10.16–17) и в связи с совершением Тайной Вечери Господней ап. Павел пишет:"Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение (koinwn…a) Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба". Это не единственный раз, когда ап. Павел говорит о"многих"являющихся"одним"во Христе, и не просто"один"в среднем роде, а"один"в мужском роде[229].

Идея инкорпорирования, объединения"многих"в"одного", или идея"одного", являющегося представителем"многих", восходит ко времени, гораздо раннему по сравнению со временем ап. Павла. Эта идея основой своей связана с образами"Слуги Божия"и"Сына Человеческого"[230]. Но многозначительным для нас здесь является то, что эта идея с самого начала была связана с евхаристическим сознанием Церкви. Ап. Павел при написании этих слов коринфянам просто отражал убеждение, по–видимому, широко распространенное в древней Церкви.

Таким образом, в отношении предания о Слуге Божием тексты Тайной Вечери несмотря на их различия по многим пунктам согласны в отношении связи Вечери со"многими", или"ты""для", или"вместо"(ўnt…, per€€), кому один предлагает себя[231]. Это отношение Евхаристии к преданию о Слуге Божием, в котором представлены многие, установилось в литургической жизни Церкви уже в первом веке. В самой древней литургической молитве Римской Церкви, которая находится в I Посл. Климента, мы много раз встречаемся с идеей Слуги Божия в связи с Евхаристией[232]. То же самое справедливо в отношении"Дидахи", где эта идея находит свое место даже еще более ясным образом. Подобные наблюдения можно сделать о связи Евхаристии с преданием о"Сыне Человеческом". Если шестая глава Четвертого Евангелия относится к Евхаристии, то многозначительным является то, что господствующая фигура Сына Человеческого связана там с Евхаристией. Он есть Тот, Кто дает пищу, пребывающую в жизнь вечную"[233]. В отличие от манны, которую Бог дал через Моисея Израилю, этот хлеб есть"истинный хлеб", который, снизойдя с небес, есть ничто иное как Сам"Сын Человеческий"[234]. Многозначительным является то, что Христос появляется здесь как Сын Человеческий, а не в другой какой‑то ипостаси, так как Он отождествляет Себя с"истинным хлебом". Отсюда вкушение этого хлеба называется вкушением"плоти Сына Человеческого"[235], Который воспринимает в Себя любого, кто вкушает этот хлеб[236], выполняя таким образом свою роль в качестве корпоративного Сына Человеческого.