Бытие. Творчество и жизнь архимандрита Софрония

«Я был еще молодым (18), когда на мою долю выпало переживать исторические события, трагизм которых превзошел все, что я встретил в книгах: говорю о Первой мировой войне и последовавшей за нею (в России) социальной революции. Во мне самом рушились юношеские мечты и надежды, что странным образом соединилось с новым углубленным разумением смысла бытия вообще. Умирание и гибель слились с возрождением»[7].

В 1905 году произошла первая русская революция, затем, в 1914 году, разразилась Первая мировая война, за ней революция 1917 года и большевистский переворот, повлекшие гражданскую войну. Все эти горькие события только углубили экзистенциальные поиски Сергея: для чего он родился, в чем смысл жизни, если она всегда завершается смертью и вечным забвением? Эти вопросы настолько мучили его, что ему иногда казалось, что он сходит с ума. Он никому не рассказывал о своих душевных терзаниях, и внешне казалось, что он ничем не отличается от других молодых людей, — часто смеется и шутит; но эти вечные вопросы бередили его ум. Раздираемый внутренними противоречиями, он не мог сблизиться с другими молодыми людьми и искал ответы в собственном творчестве.

Фигуративное искусство, свободное от препон времени, пытается выразить себя в поисках вечного. Стремление совершеннее представить бесконечное и вечное ярко проявилось в России в начале XX века, особенно в творчестве художников-символистов, представителей Серебряного века. Сергей не примыкал активно ни к одной из групп, но был открыт всем веяниям, изучал все предшествующие попытки найти ответы на мучившие его экзистенциальные вопросы и искал собственные решения.

Его остро волновала проблема смерти и вечного забвения, не-бытия. «Я видел смерть не по телу, не в ее земных формах, но в вечности»[8].

Несмотря на внутренние терзания, он продолжал молиться, как в детстве научила его няня. Он также читал Евангелие, правда, не слишком понимая его, а просто обращался к нему, как привык в детстве, пока в один прекрасный день, когда ему было семнадцать, он шел по московской улице, и внезапно его поразила мысль, скорее, сомнение. Оно заключалось в том, что евангельское учение о любви относится только к психологии, и после этого Сергей сознательно перестал молиться.

Затем он обратился к восточным религиям, медитации и йоге, стараясь через практику медитации постичь непостигаемое и недосягаемое, тайну Бытия. Среди художников, и прежде всего художников Серебряного века, было модно изучать все виды эзотерики — и практики, и направления.

«Его мастерская размещалась на последнем этаже высокого дома в тихом московском районе. Именно здесь он работал часами, в страшном напряжении, стараясь бесстрастно изобразить предмет, передать его временное, светское значение и при этом использовать его как отправную точку для изучения бесконечного. Его мучили противоречивые доводы: если жизнь порождена вечным, для чего тогда его тело должно дышать, есть, спать и так далее? Почему оно реагирует на любые физические перемены в окружающем? Стремясь вырваться из тесных рамок существования, он занялся йогой, стал медитировать. Но никогда не терял ощущения красоты природы…

Повседневная жизнь теперь как бы протекала мимо него. Ему было необходимо понять, для чего мы появились на этой планете; вернуться назад — до сотворения мира, слиться с первоисточником нашего бытия. Его не занимали ни социальные проблемы, ни политика, он весь был погружен в свои мысли: если человек умирает и не может вернуться в сферу Абсолютного Бытия, значит, и жизнь не имеет смысла… Изредка медитации приносили передышку, создавая иллюзию какого-то бесконечного успокоения, что было для него живительным ключом»[9].

В поисках решений Сергей жадно изучал труды современных ему философов искусства. Наибольшее влияние из них на него оказал Василий Кандинский.

Кандинский, чистое искусство

«В дни молодости моей один русский artist-живописец, впоследствии ставший знаменитым, увлек меня идеей чистого творчества, склонив к абстрактному искусству»[10].

Концепция чистого творчества отвечала исканиям Сергея, его попыткам изобразить недостижимое и бесконечное. Абстрактная живопись, новое направление творчества, казалось, лучше всего могла передать невыразимое и неосязаемое одновременно.