Бывает… (сборник)

Одна странная дамочка, до беспамятства влюбленная в господина К. и не получающая никакой взаимности, решила прибегнуть к помощи потомственного знахаря с целью приворожить непокорное сердце любимого мужчины. Тут требуется разъяснить, почему мы назвали дамочку странной. Дело в том, что она ни разу не изъявляла своих чувств непосредственно господину К. Скажем даже, что они и знакомы-то не были. То есть господин К. совершенно искренне даже и не подозревал о существовании этой особы. И что там творилось в голове этой влюбленной женщины представить достаточно трудно, раз вместо обычных человеческих способов она обратилась к самому сомнительному способу знакомства и завоевания сердца мужчины. Оттого не иначе как странной ее и не назовешь.

Итак, дамочка приперлась к знахарю и, наврав с три короба ерунды о своей несчастной любви, вывалила на стол то, что считала необходимым при проведении ритуала приворота. Список принесенных вещей оказался столь внушительным, что потомственный знахарь даже растерялся. Здесь были: портки господина К., клок его волос, целая коробка фотографий сделанных в различных ракурсах из засады, горсть ногтей, стреляные гильзы, с десяток нестираных носков, три грязных носовых платка, полулитровая бутылка с несвежей кровью, похищенные из поликлиники анализы, несколько окурков, левый ботинок, рваная тельняшка и еще много такого, о чем мы просто постесняемся писать. Помимо вещей господина К. и его частичек, дамочка отдельной горкой вывалила не менее внушительный список своих собственных частичек и вещей, от чего знахарь растерялся окончательно. Он попытался возразить дамочке, что обошелся бы всего одной фотографией привораживаемого, на что немедленно его потомственные профессиональные знахарские качества были подвергнуты сомнениям. Дабы не вступать в излишние споры со вздорной клиенткой, знахарь вздохнул и выкатил на середину комнаты исполинский чан. В него он влил из огромных бутылей какую-то синюю гадость, напоминающую обычные чернила и, зажегши по углам комнаты толстые свечи, стал ссыпать в чан обе кучи принесенного дамочкой барахла. Затем, сплюнув по три раза в каждую сторону света, он приступил к древнейшему ритуалу.

— А вот раб Божий… — начал знахарь, помешивая лопатой содержимое котла, — Как его звать-то?

— К.

— А вот раб Божий К., — запел на церковный манер знахарь. — Как без тени жить не может, так и без рабы Божьей… А тебя-то как звать?

— М.

— М-да уж, — почему-то сказал знахарь и продолжил, — Ну так вот. Значит, как К. без тени жить не может, так и без рабы божьей М. жить ему не судьба!

В комнате стал распространяться запах серы, отчего знахарь отчаянно покраснел.

— И тоски по рабе Божьей М… — кто ж вас так назвал, бедное дитя… — да ни когда не перетерпит!

Запах серы стал еще сильнее, а по комнате стал распространяться легкий зеленоватый пар, отчего знахарь, на секунду смутившись, запел еще громче:

— И да пущай раб Божий К. бродит да спотыкается, от скуки-тоски да кручинится!

Легкий зеленоватый пар загустел. И, кроме того, стали отчетливо слышны странные потрескивания. Знахарь уже почти кричал:

— И да как солнце плывет по небу, так и раб Божий К. идет-спешит по всяким дорогам к рабе Божьей, прости Господи, М.!

И сильным страшным криком:

— АМИНЬ!!!

И тут как бабахнуло! Гадость в котле закипела! Дым повалил! А из котла медленно высунулись две черные руки: одна уверенно показывала возмутительнейшую фигу, а другая поигрывала револьвером…

Вызванная соседями карета скорой помощи увезла нехорошо похихикивающую дамочку в психиатрическую лечебницу, а потомственного знахаря в инфекционное отделение с сильнейшим приступом диареи.

А что до господина К., с ухмылкой отмывающего у себя дома руки от синей краски, то ему, к счастью, так и не довелось познакомиться со странной дамочкой…