Бывало ли с вами такое?

Я зашел в избушку вместе с хозяевами. Не опасался я их, был на стороже и только. Насыпали тарелку варева, по вкусу, напоминающего кулеш с салом. Предложили выпить вина. Отказался, не люблю вино. Запил кулеш принесенным квасом. Поблагодарил, и почувствовал, что засыпаю. И точно, уснул.

Глава 10

Проснулся от боли в руках и женского всхлипывания. От увиденного, радостно не стало. Я находился в землянке полной людей, связанный по рукам и ногам, от этого руки и затекли. Вязавшие меня, допустили ошибку, нельзя связывать руки впереди человека, даже сыромятными ремнями. Начал зубами грызть ремни. Получалось медленно, потратил около часа. Освободил руки. Пошарил в куртке, скальпель на месте. Перерезал путы ног. Полчаса сидел и растирал руки и ноги, восстанавливая нормальное кровообращение.

Подобрался ближе к женщине.

— Слушай, как тебя зовут? Где мы? — спросил шепотом.

— Соломия. Сидим в яме, возле подворья Петра Гнедого, — также шепотом ответила женщина.

— А кто он Петро Гнедой?

— Торговец людьми. Ловит и продает.

— Кому?

— А кто же его знает. Тем, кто идет вниз по Днепру.

— Так это река Днепр называется?

— Да. Ты что не местный?

— Издалека я. По голове получил, даже забыл, какой год.

— Год одна тысяча шестьсот двадцатый от Рождества Христового, месяц вересень. А продавать будут скоро, видишь, яма полная людьми.

— Убегать никто не пробовал?

— Степан, словно пес, сторожит дверь и на крепком запоре она. Некому отсюда выбираться, из мужиков ты, да, монах, остальные бабы.

— Так этих бандитов только двое?

— Да. Больше никого не видели. Слышала, будто бы послезавтра утром корабль приплывет.

— Хочешь отсюда выбраться?

— Да, очень, не хочется пропадать на чужбине.

— Тогда, по моей команде начнешь орать, вроде бы тебя насильничают.

— А кто насильничать, будет? Ты?

— Никто насильничать не будет, нужно поднять крик. Прибежит Степан, а дальше я с ним поговорю. Поняла?

— Да. Так насильничать никто не будет?

— Когда, выберемся отсюда, посмотрим.

— Согласна.

Я занял место, сбоку от двери в землянку и дал команду Соломии орать. Женщина постаралась, заорала, словно, пароходная сирена завыла, уши в трубочку заворачиваться начали. На крик в дверь заскочил Степан. Я его тихо по шее стук, он и опал беззвучно. Не теряя времени, избавил тушку Степана от одежды, связал его бывшими своими ремнями. На совесть связал, как учили. Забил Степану в рот кляп, оторвав кусок ткани от рубашки Соломии. Скинул свое облачение, и стал натягивать разбойничьи одежды. Запах, нестираной и пропотевшей одежды шибанул в ноздри. Перетерпим, не баре, сейчас главное с Петром разобраться. Если, честно, авантюра, чистейшей воды. Наверняка, у Петра есть, хоть примитивное, но оружие, у меня только скальпель. У Степана, ничего кроме дубинки не было, а против баб и не надо.

Выбрался из землянки, закрыв ее на засов, опасался, что пленники начнут разбегаться и помешают мне. Ночь, тускло светит луна. Стараясь находиться в тени деревьев добрался до избушки. Расположение мебели в одной большой комнате я запомнил. Потянул на себя дверь, заскрипели не смазанные петли. Отозвался Петро.

— Кто там орал? — спросил, пытаясь разглядеть вошедшего.

Одним броском, я оказался рядом с Петром и нанес ему щадящий удар в висок. Петро икнул, и завалился под лавку.

С Петром я поступил гуманно. Уложил его на лавку, и надежно к ней привязал. Да, забыл отметить, Петра голого привязал, попой кверху. Похлопал Петра по щекам, выдернув его из безсознания.

— Ну, что разбойник с большой реки, поговорим?

— Мне, с тобой собака, говорить нечего. Степан подойдет, порубит тебя на куски.

— Степан, уже на пути к архангелу Гавриилу, и будь уверен, оттуда, ему один путь в ад. Ты можешь, попробовать, купить себе жизнь, если подробно расскажешь о своем промысле. Будешь молчать, у меня есть способ, развязать тебе язык.

— Ничего я тебе не скажу.

— Вопросы следующие. Сколько у тебя землянок с людьми? Кто и когда, прибудет за пленниками? Где ты прячешь награбленное? Где деньги за живой товар?

Петро попытался плюнуть в меня, но видно от пережитого, во рту у него пересохло, не получилось.

Я еще раз повторил вопросы. Петро отмалчивался. Упертый чертяка. Зря он так. Осмотрелся. Возле печки стоял ухват с крепким на вид черенком. Вот его, черенок, и будем пользовать. Спокойно сбил рогач, и ножом, найденным на столе, заострил один конец.

— Петро, будешь молчать, я тебя насажу на черенок, как жука.

— Ты не посмеешь, не по-христиански это, — бешено вращая глазами, и постепенно белея, прошипел Петро.

— А ты добрый христианин, продаешь людей, наверное, басурманам. Не тебе меня к человеколюбию призывать.

— Ничего не знаю, никаких денег у меня нет.

— По-хорошему не хочешь.

Найденным куском сала, обильно смазал заостренный край черенка, и приткнул оный к заднему проходу Петра. Жестоко, да, по иному с выродком, разговор не клеился.

Петро задвигал ягодицами, пытаясь сбросить орудие пытки. Не получилось из этого ничего, надежно я Петра привязал. Легонько, чуть-чуть толкнул черенок. Петро завопил, и начал рассказывать.