Бывшая любовница

Все еще сидел, погруженный в свои мысли, и потому не сразу заметил, что к нему подошел отец. Вольский старший проницательно смотрел на него, и от этого Андрей еще больше ощущал свое ничтожество и бессилие. Так прошла минута, не меньше. Потом отец неожиданно спросил:

- Помощь нужна?

Андрей смежил веки и кивнул, не время выеживаться, когда по всем статьям обоср*лся, и еле слышно выдохнул:

- Да.

Вольский старший протянул ему визитку со словами:

- Освобожусь через пару часов, дождись меня.

- Хорошо. - Андрей крепко зажмурился и опустил голову, зажимая в кулак свою гордость.

Ощущая, как наваливается стыд.

Столько лет видел в отце врага, а как прижало, так и приполз к нему на коленях. Но вместе со стыдом приходило какое-то безумное облегчение. Надежда, что все получится.

***

Он так и сидел смежив веки, разрываясь между желанием немедленно броситься в самолет, лететь назад, потому что там кошмар уже начался, требовалось его присутствие, и атавистическим желанием спрятать Марию, чтобы она была в безопасности пока он со всем этим дерьмом не разберется.

И не обратил внимания, как отец уходя подал какой-то знак тому самому мужику, с которым он сегодня столкнулся в проходе. Тот незаметно кивнул и направился в другой конец хорошо просматривавшегося рукава атриума. Мужчина обосновался за столиком кафетерия по соседству, вытащил гаджет, набрал еще двоих и продолжил наблюдение.

глава 37

Борис Николаевич ведь не врал, Аня действительно лежала в больнице с вывихнутой челюстью, легким сотрясением и перманентно накатывавшей истерикой, которая сменялась периодами полного бесчувствия. Сейчас был именно тот самый период. Молодая женщина смотрела в окно и ничего не видела.

А потом внезапно села на постели, не обращая внимания на мать, причитавшую над уродливыми синяками в пол лица.

- Мне домой надо!

- Куда тебе домой, Анечка, ты посмотри на себя, дочь. Тебе нельзя, пока синяки не сойдут.

- Мне надо, - упрямо повторила она, - Андрей приедет, я должна быть дома,

Женщина только собралась что-то ответить, и тут с резким хлопком отворилась дверь, в палату вошел Анин дядя.

- Ну что, дядя? - подкинулась Аня нервно сглатывая, уставившись на него во все глаза.

Он смерил ее уничтожающим взглядом, бросил на постель сумку, а потом прошел к окну, с грохотом оттолкнув с дороги стул. Какое-то время стоял, глядя на серый фасад соседнего корпуса.

- Дядя... Ну что? - подала голос Аня.

Обернулся. Злой, рот перекошен. Язвительно усмехнулся и бросил Ане в лицо:

- Не вернется твой петушок, так и сказал. Ну ничего, я ему перышки повыщипаю! Будет знать, как кукарекать и на старших голос поднимать.

- Что? - еле слышно выдохнула Аня.

- Разводиться будет!

- Нет. Он не может, мы же венчались...

- Венчались? Так развенчаетесь! - бросил со смехом. - Сейчас все можно, были бы деньги!

- Нет! - вскрикнула Аня, стискивая кулаки, а мать зажала рот ладонью, с откровенным испугом переводя взгляд с дочери на брата.

- Хватить орать, - поморщился он. - Будет тебе новый муж лучше прежнего.

- Я не хочу нового, хочу этого, - упрямо повторила Анна.

- Этот к твоей подружке Машке ушел. Не зря я заподозрил с самого начала, когда увидел, как он на свадьбе ел ее глазами!

Дядя еще что-то обидное говорил, но Аня словно не слышала, снова погрузилась в какое-то странное бесчувствие. Видя, что племянница не реагирует, дядька бросил пару слов ее матери и ушел.

Они снова остались вдвоем, мама, понимая, что девочку надо чем-то отвлечь, вытащила из сумки планшет и положила Ане на одеяло. Та не реагировала, все также сидела, уставившись в одну точку. Женщина вздохнула, завозилась, роясь в принесенных вещах, и не заметила, как отрешенность на лице дочери сменяется злым выражением.

***

Дорога до офиса казалась Маше бесконечной, и все равно этого времени не хватило, чтобы отойти и окончательно успокоиться. Но во всяком случае, этой противной внутренней дрожи она больше не чувствовала.

А настроение ниже плинтуса, еще бы, на глазах у шефа опозорилась. Профессионализм на нуле. Вчера еще он ее представлял как коллегу, а значит, ей работать самостоятельно почти с одними мужчинами, а кто исключал тот момент, что на нее будут оказывать такого рода давление? В общем, пока шли до начальственного кабинета Отто Марковича, была мрачная как туча, заранее предвидя, какой разбор полетов ее ждет на эту тему.

Шеф велел секретарше принести кофе и больше их не беспокоить. Сам уселся в кресло, Марии указал на кресло напротив. И вот, пока тихая как мышь секретарша не принесла поднос с двумя чашками кофе и плоской тарелкой печенья, в кабинете висело могильное молчание. Наконец секретарша удалилась, шеф запер дверь.

Маша приготовилась к худшему, даже голову в плечи втянула. Сейчас начнется...

Он налил коньяку, сунул ей в руки бокал, а сам уселся напротив. Свел вместе пальцы и приказал:

- Рассказывайте.

Маша вытаращилась, а он показал на бакал в ее руке и повторил:

- Пейте, напряжение снимает. И рассказывайте.