Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)

— Могла, — резко пожимает плечами, выдавая свое взвинченное состояние. — Но, если уж начинать что-то новое, то я хочу получить только лучшее. — Сколько подтекста в ее шпильке, которую я игнорирую. Но она бросает еще одну: — Надеюсь, на новом месте меня оценят по достоинству, а не тра… не запихнут в архив.

Я чувствую, как ярость невидимой вибрацией подкатывает к горлу.

— Ты провоцируешь меня снова включить ублюдка, — понижаю голос практически до шепота.

Всего несколько сантиметров отделяют меня от ее шеи. Стоит только протянуть руку и сжать ее посильнее вокруг горла, как все проблемы, которые так отвлекают от работы, разом решатся. И я жалею, когда не привожу свое желание в действие.

— Прости, но ты и есть ублюдок. И у тебя нет никаких прав говорить мне, что делать!

Она надела доспехи язвы, чтобы защитить себя от меня, но от этого я еще больше хочу разрушить ее.

— Забери заявление из «Арт-лайна».

— Нет! — Дергает головой. — Никогда. Этому не бывать!

Чудакова встает в позу, складывая руки на груди. Но ее дрожащие пальцы выдают ее с потрохами.

— Ты не захочешь иметь со мной дело. — Потираю пальцы в кармане, стараясь не думать, как хорошо чувствовался бы жар ее кожи, если бы я сделал то, что действительно хотел. Разозлившись на себя, делаю шаг вперед, вынуждая Алевтину дернуться в сторону. Но я все равно нависаю над ней. — Я раздавлю тебя, прежде чем ты станешь мне помехой.

— Так и отвали от меня! — Ее голос взлетает на несколько октав, когда она взмахивает руками. — С какой стати я должна выполнять твои прихоти?!

На мгновение я прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Не трогай ее, кретин. Только не трогай.

— С такой, что переход в фирму конкурента противоречит правилам компании, из которой тебя уволили.

Мой взгляд падает на горло Алевтины, которое заманчиво дергается, и я ненавижу, как внутри что-то реагирует на каждый трепет ее тела.

— И что… — Она нервно стучит носком туфли. — В суд на меня подашь?

— Как вариант, но я выберу что-нибудь поизощреннее.

— Ты… Ты, — едва ли не пищит, а потом толкает меня в грудь. — Ты больной! Кем ты себя возомнил, придурок?! — Алевтина психует, запуская пальцы в волосы, но сама порывается в мою сторону. — Пришел сюда, весь такой из себя… А-а-а-а… — Она растирает лицо ладонями, после поднимая волосы в высокий хвост. Делает вдох и снова переключается на меня: — Ты правда думаешь, что я заслуживаю всего этого? Что с тобой не так? А? Почему не можешь оставить меня в покое? Проникаешь в мою квартиру без приглашения, выставляешь какие-то требования или, еще лучше, угрожаешь! Считаешь, я подчинюсь?

Я проклинаю себя, когда, слыша последние слова, представляю совершенно другое.

— Проваливай, Айдаров. Этот разговор самый пустой и безнадежный за всю мою жизнь!

Она порывается к двери, но я перехватываю ее за предплечья и встряхиваю.

— Ты не будешь работать в компании Гапонова, — цежу сквозь зубы. — Черта с два, Чудакова. Можешь считать меня кем угодно, но ты, блядь, найдешь себе другое место работы, или я тебе помогу в этом. Но тебе это не понравится.

Меня ломает, как от сильнейшего наркотика. Но я из последних сил игнорирую это поганое чувство. Чувство, когда ты не можешь держать ситуацию под контролем.

— Почему нет? — Быстро сглатывает и облизывает губы.

— Потому что тогда мне придется уничтожить тебя вместе с его гребаной фирмой.

— А разве ты не в процессе?

Сжимаю челюсти. Она кажется вымотанной, с синяками под глазами и потухшим взглядом, но ее чертов язык не дает мне права повестись на это.

— Устройся в другую фирму, и я оставлю тебя в покое.

На мгновение Алевтина задумывается. Но моя близость раздражает ее. Как взаимно, черт возьми!

— Это очень заманчиво, господин Айдаров, но нет, — пыхтит, одновременно пытаясь сбросить мои руки, но это лишь толкает меня на еще большую глупость, и я обхватываю Алевтину за затылок.

Собираю гладкие волосы в кулак, вынуждая Чудакову пискнуть и выгнуться мне навстречу.

— Не испытывай меня.

Ее лицо краснеет от злости или, возможно, от боли, которую я ей причиняю, сильнее сжимая свои пальцы.

— Если ты сейчас же не уберешь от меня свои руки и не пойдешь на хрен из моей квартиры, — сдавленно цедит она, — я заору так, что завтра все первые полосы будут посвящены озабоченному больному придурку с большим членом…

Она запинается, слишком поздно понимая свою ошибку.

Моя улыбка прорывается наружу, но я блокирую этот позыв, крепче сжимая челюсти.

Большим, значит.

Знала бы она, как этот большой член болит прямо сейчас, молчала бы. Потому что он уже как гребаный кобель, слетевший с катушек и готовый выполнять любые ее команды, лишь бы оказаться внутри. Блядь. Как я могу хотеть ее и одновременно так ненавидеть?! Как, черт возьми? Почему я не могу вычеркнуть ее из своей жизни?

— Это все, что ты хотела сказать?