Бывшее счастье (СИ)

Разве что настырный «поклонник» в лице лица Артёма. Сидит, буравит прохладным взглядом мою проявившую шипы душу, сжимает от внутренней злобы вилку.

— Мам, — от следующего вопроса все пришли в единый тупик, — если там будет ОН, ты покажешь мне его?

Подымаю брови кверху, матерюсь самыми различными не культурными словечками, сжимаю на коленях свободный край платья-свитера. Взятая собой одежда спасла меня от не нужных беспокойных взглядов, ссадина на коленке разлилась фиолетовым синяком, не будь тёплых леггинсов, было куда хуже, чем сейчас.

Хочу повторить заказ с вином и, выпив несколько бокалов алкогольной продукции, завалиться в номер спать. Диана решила отойти от этого разговора усердным размазыванием по нарезанному хлебу масла, принесённого к заказанному завтраку, Даня…

Которую минуту сверлит мой лоб, выжигая как по деревяшке выжигателем: «Скажи ему, что я его родной отец! Иначе разломаю это место до сыпучей крошки цемента!».

— Сынок, — развернем ситуацию в другое русло, — я с радостью покажу тебе твоего отца. Однако не могу тебе заверить на все сто процентов, ведь жизнь переменчива.

Боясь ему хоть как-то навредить, не подумав хорошенько головой, добавляю:

— Мне главное, чтоб ты был готов к этому… сам.

— Да, — Дианка кивает на мои слова, прожевывая кусочек бутерброда, — жизнь очень странная штука. Тем более, сынок ты мой крещённый, что ты будешь делать, если увидишь своего папашку с другой женщиной и ребёнком?

На стол брякнулась чашка кофе. Привлекший к своё персоне внимание всех трёх пар глаз, Устинов пару раз кашлянул в кулак. Попросив прощение за свой неприятный до одури инцидент, моментально вклинился в НАШ с сыном разговор.

— Вот вы сами ломаете мальчишке мозг, а могли спокойно объяснить ему…

— Насчёт? — обмазав ещё один белый хлеб, подруга смахнула кончиком ножа в сторону мужчины. — Все то, что мы могли ему объяснить — объяснили. Здесь уже стоит думать в разных степенях будущей ситуации.

— Например? — складывает руки на груди, смиряя леденящим, каким он только мог, взглядом.

Цокнув языком, закатив глаза, Диана посмотрела на Даниила так, словно он является бесплатным сыром в мышеловке. Не нужным, вонючим, просроченным продуктом, который никому не нужен. Даже выискивающей крошку хлеба маленькой мышке.

— Пред тем, как начать сию беседу, — начинает тихо и отстраненно, — стоило подумать о чувствах самого ребёнка. Вот он сейчас сидит и слышит то, как мы обсуждаем его отца. Но никто, кроме самой Вари, не подумал о том, что будет испытывать мальчик, видя улыбающегося совершенно незнакомой женщине незнакомого дяденьку.

Прекрасный завтрак превратился в разборки двух родных мне сердцу людей. Диана навсегда будет в моём сердце, как верная и лучшая подруга, Даниил напротив. Останется первым и единственным мужчиной, с которым встречалась на школьной скамье.

— … Можно было показать фото. — доносится до меня хрип Устинова, проявляющего агрессию.

Нет, фотографий у меня не было. Все было на старом телефоне, что был утоплен в ванной комнате вместе с корабликами пятигодовалого ребенка. За это можно отругать, шлепнул разок по попе, так как там находились важная для меня информация. Пережила, махнув развалившийся сотовый в мусорный пакет к картофельным очисткам.

Ситуация обостряется. Метая молнии, сидячие напротив люди позабыли о нас с сыном. Тот смотрел со своей стороны, дёргал уголком губ, отвращено корчил нос. На его место стоило встать из-за стола, показать бунтарство ко всем выпадам, нападкам, развернутся и пойти дышать свежим воздухом.

Беру инициативу на себя. Попросив сына забрать со стола телефон с брошенными рядом с салфетницей наушники, направилась к выходу. Нас никто не смог остановить, ни удивленный вскрик Дианы, ни обеспокоенный Даниила. Пускай сидят, показывают воистину прекрасный спектакль для остальных посетителей.

Вон, две девушки за соседним столиком так усердно разглядывают Устинова. Пускай выльет ради них из своего грязного рта мусор, которым способен влюбить любую девчонку, даму, женщину, бабушку с соседнего двора.

— Мам, — выйдя на улицу, шагая по тротуару, Артём решился высказаться. — Что это за лопух?

«Твой отец» — именно эти слова хотят вылететь воробьем из моих уст. Держусь, прикусываю изнутри щеку, считаю до трёх. Медленно втягиваю в лёгкие нагретый тёплыми лучами солнца воздух. Выдохнув оглядываюсь назад, за нами никто не следит и не идёт, значит можно смело рассказать ребёнку о сложившейся ситуации, надеясь на самый лучший исход для наступившего дня.

— Это… друг из той школы, где я училась с твоим отцом.

Подходим к дорожному переходу. Бегущий красный человечек, моргнув пару раз на прощание, уступил место зелёному. Шагая вместе с людьми на другую сторону улицы, придумывая на ходу ход мыслей, повернула в сторону отеля. До него тридцать минут ходьбы, на машине пять, используем это время с пользой.

— Понимаешь, — начинаю, пряча ладони за спину, — я знаю, как ты хочешь увидеть папу, поговорить с ним, узнать: почему он не искал нас или завёл другую семью, если так сильно любил меня… Просто…