Бывшему посвящается... (СИ)

Дуглас, отпускает меня и возвращается к автомобилю. Я недоуменно смотрю ему в след. Друг достаёт из багажника потрёпанный временем знакомый до боли футляр для бейсбольной биты. Я вскидываю голову к быстротечно мелькающим над головой облакам. В душе всё как-то скомкано и сумбурно, словно в моей жизни грядут серьезные перемены, и я физически ощущаю это на себе. Майк манит меня за собой взмахом руки и идёт вперёд, огибая ряд каменных надгробий. Я неуверенно плетусь за другом, глядя под ноги. «Зачем ему это всё?» Знаю куда мы направляемся, к его деду — Трею Дугласу. И правда, давно я здесь не был. Совсем забыл навещать старика, хотя тогда, в больнице, мы с Майком ему обещали, что будем приходить часто и никогда его не забудем. Дуглас останавливается у светлой плиты и я читаю выгравированную на ней надпись из последнего интервью знаменитого бейсболиста.

«Самый важный час — настоящий, самый значимый человек — тот, кто всегда рядом, самый верный смысл — это твои действия к достижению цели, а самое ценное в жизни — любовь»

— Ну привет, дедуля! — я вздыхаю, касаясь холодного мрамора и оборачиваюсь к молчаливому Майку. На мгновение в его карем взгляде я узнаю добрый, детский отклик счастья. Дуглас прикрывает глаза, а затем касается пальцем разбитой губы и облизывает ранку.

— Что это у тебя? — участливо интересуюсь.

— Врезал Фредди, за то, что полез под юбку Мелл. Этот подонок зажал девчонку в углу коридора. Она кричала, между прочим, а помочь было некому! Это должен был быть ты, а не я.

Моё настроение резко сменяется на гнев, я в ужасе смотрю на друга. Мне хочется сорваться и прямо сейчас размозжить Хилла и закопать на этом кладбище.

— Что? Мелл в порядке? — мой голос предательски оседает.

Майк криво улыбается и в его глазах начинают плясать бесята.

— Не всё потеряно значит!

— Дуглас, не издевайся надо мной! Как Мелисса? Он не сделал ей больно?

— Не беспокойся, ты сделал ей больнее в тысячу раз! — бьёт прямо под дых Майк.

Никчёмность, отвращение к себе самому, подавленность и бессилие — это меньшее из того, что я сейчас ощущаю. Я не могу скрывать это от лучшего друга, но пытаюсь. Под лопатками пробегают невольные мурашки.

— Я так не думаю. Ей будет лучше, если я буду держаться подальше. Ты ведь сам сказал, что я веду себя как ублюдок!

— О, я ещё и причину знаю, — он вспыхивает, произнося это в сердцах, — но хочу чтобы её озвучил ты!

— Ну уж, нет!

Отрицательно качаю головой, бросив короткий взгляд в сторону друга и уже собираюсь уйти, но Майк резко хватает меня за плечо и удерживает силой.

— Помнишь, мы дрались с тобой за «огненную» биту дедушки? — Майк впервые улыбается за всё то время, что длится наша встреча.

Приятные воспоминания лавиной накрывают меня с головой, унося в далекие школьные годы. Бейсбольные тренировки на старом стадионе до поздней ночи, разбитые в кровь коленки и громогласный голос дедушки Трея. Помню, как здоровенный питчер, хулиган из старших классов, что нагонял на меня недюжинный страх, подставил мне подножку во время игры и я вывихнул колено. Я тогда психанул, струсил. Игра не клеилась и я бросил биту на землю категорично заявив, что не стану больше заниматься бейсболом. Дедушка Трей тогда на глазах у всех достал «огненную» из чехла и сказал: «Когда я беру эту биту в руки, то точно уверен в своей победе. Я отдам её тебе Логан, если ты забудешь о том, что такое страх». Мы тогда победили и дедушка сдержал своё обещание.

— Помню.

Майк расчехляет бесценную реликвию с выжженным на ней автографом своего деда и с восхищением поглаживает ладонью, затем обводит тёплым взглядом могилу.

— Человек — легенда. Человек, который, как казалось, не боялся ничего на этом свете и не сдавался ни при каких обстоятельствах, даже когда рак поедал его изнутри он улыбался, — лицо друга, выражает максимальную серьёзность. — Мой дед, тогда поверил в тебя Логан, и я в тебя верю не меньше его. Ты в силах победить свои страхи и вновь взять «огненную» в свои руки.

— Я вернул биту, Майк, не только потому что тогда бросил спорт на два года. Ты его внук — она твоя.

— Я кэтчер, если ты помнишь, не беттер, как был он или ты. Мне бита ни к чему.

— Я не возьму, — без восторга покосившись на биту, глубоко вздыхаю. В тёмных глазах Дугласа разгорается настоящее пламя ярости.

— Потому что трус? Признайся, ты ведь оттолкнул Мелл из-за страха влюбиться?

— Майк… — давлю щемящее чувство в области грудной клетки, стискиваю зубы и отсчитываю пару вдохов и выдохов.