Бывшие

К Троянову не обратилась бы, даже если мне нечего было бы есть и негде жить. У него своя жизнь – без нас, и её частью мы никогда не станем. Его отец ещё тогда чётко и понятно объяснил, что я лишняя в их семействе, ненужный элемент – безродная девка, у которой ничего нет: ни собственного бизнеса, ни накоплений, ни золотых шахт. Для Трояновых я никто, не способна внести вклад в развитие семейного дела.

До сих пор уверена, что те фотографии, которым мне в лицо тыкал Сергей, были сделаны по заказу папочки. Я не взяла предложенные отступные, Троянов-старший решил поступить иначе. Цель была достигнута – я исчезла из жизни Сергея.

И никогда в ней снова не появилась, если бы Трояновы не купили компанию, в которой я работаю на данный момент.

Нас рвёт на части друг от друга. Сергей прав: там, внутри, всё по-прежнему живое, откликается на него, тянется, желает повторения. Сегодня повторили. Всё на грани. Эмоционально и разрывающе. Опасно и смертоносно. И он хочет ещё. Видела в его глазах. Видимо, в моих он прочёл тоже самое. Мы, подобны двух больным, не способным излечиться друг от друга. Притяжение происходит автоматически, невозможно контролировать этот процесс, потому что, когда касаемся друг друга ни одной рациональной мысли уже не остаётся. И если на работе я могу его усмирить, пригрозив своим уходом, то после сдержать уже не в силах. Будет ещё и ещё. Срывы станут методичными и постоянными, пока мы оба не рухнем на пол от бессилия и невозможности разрешения данной ситуации.

Уверена, даже свадьба Троянова не остановит, не оторвёт от меня, и ему будет совершенно плевать, кто и что думает по этому поводу.

Самое главное для меня – скрыть Соню. Несколько раз мы говорили с Сергеем о детях, он высказывал своё мнение без особого энтузиазма, ровно соглашаясь. Я же, до появления дочери, даже не предполагала, что могу любить кого-то сильнее, чем Серёжу.

Оказалось, могу. Его маленькую копию. С серыми глазами, вьющимися тёмными волосами и непростым характером. Папина дочка до мозга костей. Иногда мне кажется, я вообще в процессе зачатия не участвовала – оно там без меня как-то само получилось.

Соня моя радость и моя боль. Ежедневное напоминание о том, что мы с Трояновым так и не смогли построить, довести начатое до конца.

Факт его женитьбы, который изначально подстегнул, теперь совершенно ровно отзывается во мне. Складывается ощущение, что Троянова собственная свадьба тоже мало волнует. Если это договорной брак, как я предположила, то реакция вполне понятна, и он просто исполняет требование отца, для которого состояние невесты, значит куда больше, чем счастье и жизнь единственного сына. В этом весь папаша – выгода превыше всего.

Интересно, что бы сказал Троянов-старший, если бы узнал, что тогда, три года назад, я не выполнила его требование, отказавшись от аборта? Он-то был уверен, униженная и оскорблённая девочка, сразу ринется в клинику исполнять требование жёсткого бизнесмена.

Хрен тебе, старый козёл. Соня только моя дочь, и дедушке с ней встретиться не суждено, да и отцу тоже. А им обоим не дано познать счастья, когда маленькая принцесса заливисто смеётся и тянет ручки в просьбе забраться на колени. Наша семья состоит из двух человек, и никто нам больше не нужен.

- Мам, телефон! – Крик Сони вырывает из воспоминаний, в которых я плаваю последнюю неделю.

- Привет, Арин. - Совсем забыла позвонить сестре.

- Вы завтра будете?

- Конечно, моему племяннику семь, как же мы не приедем! Я так поняла, будет детский праздник?

- Да. Аниматоры, клоун и много шариков. Даже Соне понравится. - А ей понравится, потому что клоуны ей нравятся. – Что на работе? Кто у вас там новый владелец?

- Завтра всё расскажу. - Съезжаю с темы, немного откладывая информации о Троянове. Арина меня на куски порвёт, если узнает, что всё вновь закрутилось. Слишком долго я приходила в себя. – Информации много.

- Хорошо. - И это её «хорошо» мне не нравится. Сестра знает – не сказала сразу, значит, есть подвох.

- До завтра.

Сергей

Ушла. Опустила юбочку, поправила волосы и ушла, оставив меня одного.

Мало. Три года против десяти минут близости с Лизой неравноценно. Хочу ночь и её – всю. Так, как три года назад, когда мы по несколько часов могли заниматься сексом, а затем, измотанные и обессиленные, просто отключались.

Кипит всё внутри. Душа кипит и сердце грохочет стальной наковальней, отбивая в такт с дрожащими ладонями. Меня трясёт от неё. Прикасаюсь к бархатной коже, будто кипятком ошпаривает и вздувается болезненными волдырями. Мне говорят не трогать, бьют по рукам, а я намеренно причиняю самому себе боль.

А иначе не получается. Не хочу я иначе.

Когда нашёл Лизу, когда намеренно уговаривал отца выкупить именно эту компанию, рассчитывал вступить в сражение и непременно выиграть войну, но на самом деле капитулировал после первого же боя, сдавшись ей с высоко поднятыми руками.