Бывшие. Хочу тебя себе (СИ)

- Этому неблагодарному щенку давно пора преподнести урок, - с пеной у рта доказывает отец. – Это я дурак зря тебя слушал, - рычит матери в лицо, - пальцем его не трогал. А надо было сразу спесь выбивать!

- Надо было. Только тебя дома не было. Бани звали и проститутки, - озвучиваю правду.

- Демид! – одёргивает меня мама. – Ты зачем это говоришь? Будь умнее! Не видишь, что отец выпил? Зачем его злишь?

- Это твой сын, Эвелина, - пьяным голосом обращается к ней отец. – Твой! Ты его таким вырастила.

Он тычет в меня указательным пальцем, а потом Рогов помогает ему сесть обратно в кресло. Заботливо наливает ещё одну стопочку. Вот это друг.

- Демид, пойдём домой, - мама берёт меня за руку и шёпотом добавляет. – Папа выпил. А ты сам знаешь, какой он, когда пьяный.

Я прислушиваюсь к ней только потому, что вижу в её глазах страх. Она опасается пьяного отца и боится скандала.

Мы заходим домой, она следующие пять минут смотрит за отцом через окно кухни и теребит край кофты. Я наблюдаю за этим и злюсь с каждой секундой всё больше.

- Он тебя бьёт? – спрашиваю в лоб, хотя сам никогда не замечал за родителями драк. Скандалы – да, но никакого рукоприкладства.

- Типун тебе на язык! – возмущается мама. – Твой отец, конечно, не святой, но никогда пальцем меня не тронул. Это я тебе, как перед иконой говорю.

- Пусть попробует.

- Демид! Сынок, - мамин голос дрожит, она подходит ко мне, - что ты такое говоришь? Он же твой отец и желает тебе лучшего. Даже, если на первый взгляд так не кажется. Садись, чай пить будем.

Она прячет взгляд в пол, а меня словно ударили под дых.

Я молчу, но как только мама ставит на стол две чашки и открытую коробку с печеньем, задаю вопрос ей в лоб.

- Ты знала?

- О чём ты, сынок? – смущается она и не может перестать смотреть на дно своей кружки, будто что-то там ищет.

- О том, что отец с Роговым решили выдать за меня его дочку. Ты ведь знала и не сказала мне. Почему я узнаю об этом последним?

Мама вздыхает и снова теребит свою одежду. На этот раз рукав. Её глаза мечутся, ей стыдно за то, что она вот-вот скажет.

- Ты со мной сейчас не согласишься, но, сынок… Так для всех будет лучше.

Поднимает ко мне красные глаза и выдавливает из себя улыбку. Тонкие плечи вздымаются и опускаются, будто она говорит «прости».

- Я говорил тебе про Нэлли. И про свои планы на будущее. Говорил?

- Говорил, - она закрывает лицо ладонями. – Но не всегда в жизни всё идёт так, как мы хотим. Некоторым мечтам не суждено сбыться. Алиса - красивая девушка, статная, - мама замолкает, потому что сама понимает, что на внешности достоинства дочки Рогова заканчиваются. – Присмотрись к ней, сын.

- Нахрена мне к ней присматриваться? Хватит ходить кругами. Отец снова в долгу перед своим дружком?

По тому, как быстро бледнее лицо мамы я понимаю, что попал в точку. Она нервно сглатывает, её глаза бегают. Дрожащей рукой она поднимает кружку, чай расплёскивается на стол.

Отец сто пудов снова вляпался в дерьмо, платой за которое должно быть «объединение семей».

- Я должен был догадаться. Что за проблема? Я всё решу.

Уверен, у меня хватит и мозгов, и, если надо, средств.

Дверь с грохотом распахивается и, пошатываясь к нам идёт бухой отец. Поочерёдно бросив на нас злой взгляд, он упирается руками в стол и дышит на нас перегаром.

- Это мой дом! – орёт, брызгая слюной. - И моя земля! Чай, который вы пьёте, тоже купил я!

- Лёша, пожалуйста…

- Заткнись! Твоего здесь нет ничего. И ты здесь больше никто. Раз меня в этом доме не слушают, то оба выметайтесь нахрен! Сейчас же! Чтобы я моргнул, а вас не было, неблагодарные твари. Ясно всем?

- Лёшенька, ну что ты такое говоришь?

- Даю тебе и твоему выродку десять минут, - он стучит по столу кулаком. – Отсчёт пошёл!

Я без слов встаю из-за стола и подхожу к отцу, под крики напуганной матери. Нервы натянуты до предела. Беру пьяного за грудки, встряхиваю. Для драки у нас не равные силы, отец давно потерял форму, да и боюсь, не смогу остановиться.

Вышвыриваю его во двор и возвращаюсь к маме, она дрожит.

- Собирайся, поедем ко мне.

Зарёванная мама кивает и убегает на второй этаж. Уже в машине обращаю внимание, как она сильно она до сих пор напугана. Аккуратные, тонкие пальцы сжимают ремешок сумочки добела.

Я пытаюсь умерить свой гнев, но тщетно. Какой сын потерпит, когда его мать унижают? Вот именно.

Привожу её к себе в квартиру, говорю, чтобы чувствовала себя как дома. А вообще, это первый раз, когда она у меня в гостях, с тех пор как я вернулся. Наши отношения похолодели, и эта мысль мне неприятна.

- Это она? – мама берёт с полки рамку, в которой наша с Нэлли фотография. – Красивая девочка, Демид.

Она поворачивается ко мне лицом и вымученно улыбается. Снова переводит взгляд на фото и о чём-то задумывается.

- У нас всё серьёзно.

Я никогда не говорю о своей личной жизни вслух, но в этот раз делаю исключение. Как минимум для того, чтобы тему потешной свадьбы с дочкой Рогова мы больше не обсуждали.