Бывшие. Хочу тебя себе (СИ)

Он смотрит на меня пристально и молчит. Это новый взгляд, такого я никогда не видела.

И тут я понимаю, он ведь, как и я, пережил страх потерять родного сына. В жутком смысле этого слова.

Кто знает, может, и мои глаза больше никогда не будут прежними? Ведь горе навсегда оставляет отпечаток на внешности…

Моргнуть не успеваю, как расстояние между мной и Адаровым исчезает. Холодный ветер вдруг сменяется горячими объятиями, и я тону в них. Цепляюсь за широкие плечи обеими руками и прижимаюсь к его груди лицом. Вдыхаю запах, родной и успокаивающий.

Демид обнимает меня по-новому. Я его тоже.

Отчаянно, жадно, по-настоящему.

Кирилл нас объединил, как может объединить мужчину и женщину общий ребёнок.

Я несколько раз открываю рот, чтобы что-то сказать, но никак не нахожу слов. Просто держусь за него изо всей силы, и, кажется, шепчу «спасибо» бесконечное количество раз.

- Останься сегодня, - говорю охрипшим от слёз голосом и отрываюсь от его груди. – Слышишь? Останься.

И он остаётся.

У нас даже получается провести вместе тёплый семейный вечер. Вопреки всему.

За чаем с печеньем и шутками, насколько у нас получается шутить. Взрослые стараются ради Кирилла.

Когда он, наконец, начинает зевать, Демид отводит его на второй этаж, чтобы прочесть ему на ночь ещё одну главу из новой любимой книги про пиратов.

В это время мне удаётся вывести на разговор маму, что после случившегося ходит белее приведения. Делаю ей чай с ромашкой и провожаю в спальню.

- Ты не виновата, - накрываю её одеялом и подаю кружку тёплого напитка. – Прошу, не вини себя.

- Дура старая, - всё сокрушается она, - я бы костьми легла, но не дала бы той неуравновешенной и пальцем тронуть нашего Кирюшку.

- И тогда она бы нашла другой способ, - горько подытоживаю я. – Главное, что она за решёткой и больше никому не угрожает. Постарайся отдохнуть, пожалуйста. Кириллу нужна бодрая и весёлая бабушка.

- Ой, дочка, что ты! – отмахивается она. – Какая ему бабушка с такими родителями? Ты видела, как они с Демидом друг к другу привязались? Не разлей вода. Будто всю жизнь вместе, - поражается мама вслух. – Такая радость, тьфу-тьфу, хоть бы не сглазить.

- Не сглазишь, - уверенно произношу я.

- А у вас с Демидом что? – шёпотом интересуется она. – Я ж вижу, как он тебя обхаживает. Глаза горят, как у мальчишки, ей-богу.

- Ну да, - сил нет даже, чтобы улыбаться. – Думаю, у нас всё будет хорошо. Надо только обсудить пару моментов.

И желательно как можно скорее.

- Так иди и обсуди, что со мной сидишь, - подначивает меня мама. – Давай, давай! Я чай выпью и спать.

Ухожу из её комнаты, только когда она засыпает. Не хочу, чтобы она истязала себя чувством вины.

На носочках иду по коридору мимо комнаты Кирилла, заглядываю в проём и вижу, как на краю кровати спит сын, а рядом с ним, сидя на полу, спит Демид.

Рядом на полу сложенный пиджак, поверх него детская книга.

Смотрю на них и оторваться не могу. Сердце утопает в нежности. Закусываю губу, чтобы не расплакаться, и ухожу вниз, на кухню, чтобы тоже заварить себе ромашки.

Маме помогла, может, и мне поможет. А то в этом доме уже все кроме меня уснули.

Наливаю в чайник воду, ставлю на огонь.

- Мне кофе.

Демид тихо спустился со второго этажа и стоит, прислонившись к дверному косяку.

Высокий, крепкий, рукава белой рубашки закатаны. Я любуюсь его запястьями. Да и всем остальным – тоже. С ума сойти, и это отец моего сына!

Краси-ивый… У меня из груди помимо воли вырывается рваный выдох. Отворачиваю своё явно покрасневшее лицо к плите.

- Для кофе поздновато. Ты же спал.

- Самое время, - он подходит ко мне со спины и обнимает, пока я как дурочка, сторожу чайник, что вот-вот закипит.

- Кофе так кофе, - сдаюсь я и тянусь к шкафчику, где хранятся кофе и сахар.

- Меня волнует вопрос, - его голос приобретает хриплую ноту. - Отправишь меня спать на диван? Или…

- Или, - перебиваю его, разворачиваюсь и вручаю ему чашку с горячим кофе. – Но для начала нам нужно кое о чём поговорить.

Не знаю, был ли тому виной мой голос, или выражение лица, но Адаров сразу же отставляет чашку в сторону, и ладонью поднимает моё лицо. Так, чтобы я непременно смотрела ему в глаза.

Во взгляде напротив целая вселенная. Галактика, звёзды, кометы... Я совсем сошла по нему с ума. Когда мы так близко, в моей груди будто распускаются цветы.

Не знаю, как по-другому объяснить это тёплое чувство безопасности и защиты, которое внушает мне Демид одним своим присутствием.

Мне страшно оттого, что возможно, как только прозвучит правда, зародившееся между нами тепло испарится.

Быть в его объятиях в эту секунду – настоящая пытка. Он меня обнимает, гладит. Так нежно, что я захлёбываюсь от чувств.

Прикусываю нижнюю губу, понимая, что назад пути нет.

- Прости меня, - говорит это и нежно проводит большим пальцем по щеке.

- За что? – спрашиваю немного удивлённо, потому что тоже хотела начать своё признание именно с этих слова.