Бывшие любовницы

Габриэль тут же заволновалась о своей внешности. Как она выглядит? Есть ли у нее время быстренько привести себя в порядок? Неожиданная реакция, но Дин Пол удивительным образом умел вызывать беспокойства такого рода, как никакой другой мужчина — ни Морган, ни Теори, ни Взрыв. Ей даже стало жарко.

— Пригласи его.

Медвежонок кивнул и отправился в холл.

Габриэль зашла в ванную и взглянула на свое отражение в зеркале. В первый момент она себя не узнала. На нее смотрела женщина, в которой не осталось ничего от певицы по имени Черный Сахарок: ни выпрямленных волос, ни яркого макияжа, ни блестящих, привлекающих внимание штучек, словно говорящих: «Смотри, ублюдок, я сделала это».

Вместо всего этого — ее собственная, почти шарообразная, растрепанная шевелюра, чуть-чуть туши на ресницах, тень блеска на губах, спортивные часы от Шанель на запястье и простенький наряд, состоящий из белой маечки и розовых спортивных штанов для занятий йогой от «Джуси кутюр».

Медвежонок заметил, что она похожа на Халли Берри. Габриэль решительно воспротивилась: ее красота была уникальна и неповторима. Она поправила линию брови и улыбнулась. Пожалуй, он заслужил прибавку к жалованью за эти слова.

Войдя в номер, Дин Пол одно долгое восхитительное мгновение молча смотрел на нее. Затем наконец проговорил:

— Вот теперь это девушка, которую я помню.

Она подошла, застенчиво улыбаясь. Он нежно поцеловал ее в губы и обнял, чуть похлопывая по спине.

— Сочувствую. По поводу всего сразу. Как ты, держишься?

Габриэль отодвинулась. Опасно было оставаться рядом с ним так долго.

— Случались вещи и похуже.

Дин Пол удивленно посмотрел на нее:

— То, что я увидел недавно, и так достаточно ужасно. Или ты ветеран неизвестной мне войны?

Он, конечно, не отдавал себе отчета в том, как много скрытого смысла было в его вопросе Сначала Габриэль промолчала, затем, усевшись в свое любимое кресло и удобно подтянув ноги, заметила:

— Я думала, вы в Греции.

Он устроился на диване напротив, положив локти на колени. Казалось, он о чем-то напряженно думает.

— Мы прервали поездку. — Пауза. — Я беспокоился о тебе, Габби. Я могу что-нибудь сделать?

Габби. То, как он называет ее, всегда сильно действовало, производило странный эффект на ее нервную систему. Ее приводил в восторг сам звук этого слова. Может, оттого, что так называл ее он один.

— Ты мог бы помочь мне понять тебя.

Он очень серьезно посмотрел на нее:

— Понять меня!

— Ты много лет хранил молчание. Никаких контактов. Даже ни одной открытки. И вот ты вернулся. — Она бросила взгляд на блестящее кольцо из белого золота, украшавшее его безымянный палец. — И ты женат.

— Это не значит, что я не думал о тебе, Габби. Думал, и часто. Но мы расстались не лучшим образом. И не обещали обмениваться рождественскими открытками.

— Насколько я помню, ты меня бросил. Разве это не традиционное для тебя завершение отношений? Ты ведь всегда уходишь, верно?

— Я был всего лишь мальчишкой-студентом.

— А сейчас ты женатый мальчишка. Прошла всего неделя, а ты уже наведываешься к бывшим подружкам. Впечатляет.

Ему было явно неловко.

— Не хочу говорить об этом. Я пришел сюда ради тебя. Я хочу помочь. Если ты позволишь.

Габриэль готова была признать, что ее спокойствие его озадачивает. Он же не мог знать, что она утроила свою дозу ксанакса.[4] Много лет назад, чтобы снять приступы паники после происшествия в Брауне, доктор прописал ей это препарат. С тех пор прием его, вместе с витаминами, превратился в ежедневную привычку. Давным-давно она перестала думать о ксанаксе как о наркотике. Уж слишком мрачное это слово, она предпочитала «эмоциональный витамин».

— Не знаю, чем ты можешь мне помочь, — ответила она. — Ты известный человек, Дин Пол, но на негритянское сообщество имеешь очень небольшое влияние.

В ответ он принялся забавно жестикулировать в манере рэп-исполнителей:

— Хей, не цени меня дешево, ты! Я могу пригодиться тебе.

Габриэль рассмеялась. По-настоящему. Как не смеялась уже много дней. Он усмехнулся:

— Ты замечательно смеешься. Как приятно вновь слышать твой смех.

И ее веселость тут же растаяла. Некая близость возникла между ними на свадьбе. И сейчас вот опять, здесь, появилось нечто подобное. Смущение и страх закрались в ее душу. Габриэль понимала, что готова сделать все, что он захочет, невзирая на последствия. Святость брачных уз, покой ее собственной души — она почувствовала себя уязвимой.

— Зачем ты сделала это, Габби? — Вопрос застал ее врасплох. — Я могу понять стремление сделать карьеру на эстраде, но ты полностью изменила себя, создала заново.

— Ты не понимаешь мир хип-хопа.

— А ты понимаешь?

— Я черная.

— Поздравляю. Но если это все, что для этого нужно, отчего тогда ты скрываешься здесь?

Габриэль встала и подошла к окну. Затем резко обернулась.

— Мне необходимо было создать другую личность. Быть кем-то еще. Человеком, который не позволяет, чтобы с ним происходили разные неприятности.

Дин Пол внимательно смотрел на нее.