Читаем Бывшие одноклассники полностью

Маша. Никогда.

Паша. В восьмидесяти километрах. Села на велосипед и поехала по трассе.

Маша(распахнув глаза). На трассе же машины носятся! Там же нет велодорожек.

Паша. Не говори! Часами дышать выхлопами и молиться, чтобы не сбили и не пристали – всё-таки одинокая девушка на трассе, мало ли дебилов…

Маша. Но она всё равно поехала?

Паша. Да… В субботу уехала – в воскресенье приехала.

Маша. Зимой?!

Паша. Не, она в начале октября ездила. Рассказала недавно. Короче… (перестаёт печь блинчики, отворачивается от плиты, складывает руки на груди) сейчас совсем мало общаемся. (презрительно) Она даже спросила меня как-то, почему я охладел. Да потому что она мне не нужна. Кто она такая вообще? Сдались мне её велосипеды… Думала, что она повлияла на меня как-то. На меня никто не влияет. Вот это заносчивость, да? Однобокая. (повеселев) Вот Наташа – другое дело. Ты знала, что она пишет? (разворачивается к плите и продолжает печь блинчики)

Маша. Она говорила, что пишет свои истории.

Паша. Не, она пишет фанфики.

Маша. Да? По аниме?

Паша. Угу.

Маша. По какому?

Паша. Ни по какому, она свои сюжеты придумывает.

Маша. Но тогда это не фанфики…

Паша(оборачивается, добродушно махает рукой). Я-то знаю, но она думает, что это называется так. Пусть думает. (поворачивается к плите) Я тут кстати другом обзавёлся.

Маша(удивлённо). Ого! Каким?

Паша. Начал общаться с одним с параллельной группы. Антохой зовут. Такой интересный!

Маша. Да? Чем?

Паша. Политикой увлекается.

Маша(недоверчиво). Политикой? Он каких-то определённых взглядов?

Паша. Нет! Прикинь? Увлекается политикой, но ни к чему, говорит, душа не лежит. Говорит, что вообще всё – очень сложно. Везде свои плюсы и минусы. Но он так хорошо во всём разбирается, так хорошо… Он что угодно и кому угодно может впихнуть, как единственную правильную вещь. Я не знаю, как у него так получается.

Маша. А можно пример?

Паша. У него дед всю жизнь был сталинистом. Он – Антоха – как-то поехал к нему с ночёвкой. Сидели, говорит, за чаем всё ночь, и к утру дед уже ненавидел все свои идеи. В Данию теперь хочет переехать. (смеётся) О, последний блинчик. Всё, готово.


Паша ставит на стол стопку блинчиков, чайник, коробку с пакетиками чая, блюдце, розетки для варенья и пару банок варенья из холодильника.


Паша. Разные достал – облепиховое и малиновое. (завороженно смотрит на банки) Тоже хочу научиться варенье делать… Надо будет с Олей поговорить.


Раздаётся звонок в дверь.


Маша. А это кто?

Паша(одновременно с ней, радостно). О, Никита!

Маша(в ужасе). Никита?!

Паша(уходя в прихожую). Да, я его тоже на чай пригласил.


Маша закрывает руками лицо и начинает в измождении тереть глаза.

Явление 5

Те же и Никита.


Никита. О, Машуля!

Маша. Привет…

Никита(тянется). Ах-х, хорошо! Сейчас ещё блинцов навернём. Чё, Пашич, хватит нам этой стопочки? Может, ещё сделаешь?

Паша(улыбается). Зато не объедимся. (ставит на стол кружки и кладёт ложки) Вот, чай сами наливайте и варенье сами накладываете.

Никита(всё ещё не садясь). Ща, надо в порядок себя привести. (лезет рукой в штаны и чешет гениталии, затем вытаскивает руку, но снова засовывает её в штаны сзади и чешет зад)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное