Бывшие (СИ)

Потом молча, выхожу и иду дальше, опять в холл. Там другой проход. Длинный коридор, заканчивается столовой, такой же просторной, как гостиная. Здесь же рядом кухня. Современная красивая, со встроенной техникой. Я опираюсь на сверкающую столешницу, пытаясь осмыслить увиденное.

— Ты сказал, что это наш дом? — наконец подаю голос, даже не оборачиваюсь, знаю, что он рядом.

— Да, я его построил для нас, — отвечает Стеф, и голос его звучит как-то безжизненно, — подарок на свадьбу. Тебе.

Я разворачиваюсь.

— Зачем сейчас привёз сюда? — упираю в него тяжёлый взгляд.

— Хотел чтобы ты поняла, что никакие твои слова не отменят, того что ты сделала, — он подходит ближе, — вот этого больше нет, — склоняется, и я чувствую себя не уютно, впервые в жизни боюсь его, — нашего дома, нашей семьи, нашей с тобой жизни, нет больше! Что мне твои слова, твои сожаления! Ты мне жизнь разрушила! Разбила на куски! — он уже рычит, вдавливая меня в столешницу, но я упрямо не отвожу взгляда, от его пылающего взора.

Провожу ладошкой по впалой, колючей щеке, разглаживаю морщины, пытаюсь усмирить его гнев.

— Мне так жаль! — тихо говорю ему. — Каждый день я сожалею, что потеряла тебя! Каждый день я маюсь от стыда за ту боль, что причинила тебе!

Он сглатывает, и прикрывает глаза, словно разъяренный лев, пытающийся не сожрать глупую антилопу, что осмелилась, положит свою голову ему в пасть.

— Прости меня, — шепчу дрогнувшим голосом, и чувствую, как шипит глаза, и по щекам струится влага, — прости, Стеф! Твоя боль не выносима для меня!

Он снова открывает глаза, и я отшатываюсь. Они горят такой ненавистью, и злобой.

— Как ты могла, Роза, — глухо вырывается у него, и он сжимает мои предплечья, — зачем так жестоко?

— Потому что ты обидел меня, и я не совладала с этой обидой. Хотелось сделать тебе больно, пронзить твоё сердце глубже.

— У тебя вышло, — грустно усмехается он, — твои шипы до сих пор там, и сердце моё до сих пор кровоточит!

— Я знаю это! Я вижу, как тебе тяжело, поэтому просто прости меня! Без всяких объяснений. Прости! И отпусти! Сегодня! Сейчас! — я снова глажу его, ласкаю любимое лицо, наклоняюсь и целую. Легко веду дорожку поцелуев вверх, и прикасаюсь к закрытым векам, глажу короткие волосы. Спускаюсь к губам, захватываю их, втягиваю, любимый вкус, аромат. Робко толкаюсь языком в сомкнутые губы, и он позволяет мне протиснуться внутрь, впускает, и сам уже берёт инициативу, завладевает моим ртом, жадно вбирая мои губы. Сжимает в объятиях, словно всю силу обиды своей хочет показать.

— Возьми меня, так как ты хочешь, — дрожу в его руках, — в последний раз! А потом отпусти, и забудь!

И Стеф подхватывает меня на руки, безмолвно соглашаясь на все условия. Несёт куда-то, не разбираю. Просто прижимаюсь к широкой груди, в последний раз.

Отпускает. Мы оказываемся в темноте.

— Где мы? — спрашиваю я, не разжимая рук.

— Наша спальня, — грустно шелестит его голос. Здесь темно непроглядно, и только наши шорохи, и прикосновения, разгоняют этот мрак. Так даже лучше. Мне не нужно смотреть на него, я и так знаю, что увижу. Память и воображение разрушают тьму. Впускают свет. И я подаюсь вперед, и снова целую его, чтобы унять, хотя бы на время эту грусть. Он тянет, с меня одежду, поспешно, рвано покрывая поцелуями лицо. В последний раз. Толкает, и я, доверяя ему, падаю назад, и оказываюсь на мягком ложе. На нашем ложе, но так и не ставшим таковым.

В тишине шуршит его одежда, и вскоре он наваливается на меня сверху. Тяжесть его тела дурманит, ощущение горячей кожи пьянит. Терпкий аромат щекочет ноздри. Я выгибаюсь на встречу.

— Стеф! — стону его имя, прижимая руками, за плечи.

Но сегодня он не спешит. Мы, же вместе в последний раз.

Он одуряющее долго гладит меня, скользит губами, задерживаясь на сладких местечках, распаляет нежностью, и лаской. Не давит и не кусает. Только поцелуи, только нежные прикосновения, только ласка. Хочет, чтобы я запомнила именно так. Невыносимую негу, в которое погружается моё тело. Тихий стон и шёпот. Только приятные слова, никакой грязи. Позволяет пролиться именно любви, что ещё осталась между нами. И поэтому скользит, и целует каждый клочок моей кожи, заставляя дрожать, и вскрикивать его имя. Спускается ниже, и накрывает губами уже влажное лоно. Ведёт языком по нежным складочкам, касаясь напряженного бугорка, и первый тягучий оргазм накрывает меня. Я выгибаюсь, и захватываю волосы на его голове, глажу, и говорю глупости, о своей любви к нему. Но сейчас можно не сдерживаться, ведь это в последний раз.

Стеф продолжает медленно вырисовывать влажные сюжеты, нежными губами и языком, медленно подводя меня к новому экстазу. Подключает пальцы, и погружает медленно вглубь. Растягивая, осторожно и тягуче долго, водит, заставляя снова кричать и выгибаться в сладкой агонии.

И я опять растворяюсь в этих сладостных ощущениях. Только он может быть таким разным, но с неизменным успехом, ошеломляющим, потрясающим. Моим, и уже нет.