Бывшие. Уже не вернуть (СИ)

Ну вот и что теперь делать? Когда рассказать Нилу? Держу в руках очередной тест. Кучу уже переделала. Результат один.

Я раздавлена. Не знаю, как жить дальше. И Нилу боюсь признаваться. Подожду, пока он вернётся, так хотя бы смогу увидеть его реакцию.

От Иры приходит сообщение:

Ирина: «Солнышко, мы выезжаем в 17:30, ты с нами или попозже подъедешь сама?»

Цепляюсь за предложенную возможность. У папы сегодня день рождения, а я никого не желаю видеть. А от приклеенной к лицу, вымученной улыбки уже сводит челюсть.

Я: «К основной части торжества подъеду».

***

Мне так отвратительно сроду не было. Тошнит постоянно. Полощет по несколько раз в день. А здесь полный абзац. Духи. Еда. Еда. Духи. Божеее… Ну почему ТАК плохо?!

Зря я не придумала какую-нибудь отмазку и все же поехала на папин праздник. Наро-ооду… валом. Ира уже косится на меня с подозрением, когда я бегаю в туалет или «позвонить». Мне кажется, все в зале заметили мое состояние и странное поведение и сейчас начнут тыкать пальцем, выдавая перед отцом.

Пожалуй, с меня хватит. Еще минут пятнадцать я смогу потерпеть и все. Поеду домой. Скажу… а что-нибудь скажу, какая разница. Если не придумать хоть что-то, то рано или поздно я опозорюсь перед гостями.

Макияж еще этот дурацкий! Я даже не могу ополоснуть лицо прохладной водой!

Наспех обмываю руки и вытираю салфетками. Я уже действительно паникую. А если так и будет продолжаться дальше? Мне от дамских комнат вообще далеко не отходить, да?!

Возвращаюсь к родным в общий зал. Стараюсь скрыть следы жуткого страдания на лице. Желудок периодически хватает короткими спазмами, по спине бежит озноб. Мне очень душно и совсем нечем дышать. Будто весь кислород из зала откачали. Но! Если дышать ртом, то иногда помогает!

Я чувствую себя настолько измученной, словно прошла все круги ада. Хотя нет. Еще не все. Впереди самое сложное…

— Ты что-то бледная очень, — подозрительно объявляет папа, еще и смотрит так недоверчиво. Ну прекрасно! Ой, господи… опять этот горький комок в горле. Я хочу плакать. Плакать и кричать. — Не заболела, Арин?

— Нет, — тихо роняю я в ответ.

— Очень странно выглядишь. Как будто тебе плохо. Или тебя тошнит.

— Есть немного, пап, — блеклым голосом соглашаюсь я. А что мне еще остается?! Представляю, как отвратительно я сейчас выгляжу. Бледная как полотно!

— Ну и езжай домой. Отравление — это опасно.

Я с трудом держусь. Из последних сил. Слабость дикая. Очень хочется облокотиться на что-нибудь. Или присесть. Честное слово, сейчас сползу на пол.

Ира подозрительно смотрит на меня. Потрясенно. Разглядывает, словно впервые. Неужели она догадалась?!

Я хватаюсь за горло. Кто-нибудь, обмахните меня веером. Ну пожалуйста! Мне срочно нужно на улицу! Там должно быть легче!

Папа с Ирой так на меня глядят… Ну что я им скажу?! Прямо сейчас признаваться?! Но я не могу! Ну не могу!

Паникую отчаянно. В ужасе перевожу взгляд с одного на другого.

Да они и так уже заподозрили неладное. Сказать? Сейчас? Или дома? Или завтра?!

Ах! Меня сейчас опять вырвет!

— Ари-ин… — беспокойно тянет папа, шагая ко мне и заглядывая в лицо.— Ты меня слышишь?

— Это не отравление, пап, — мотаю я головой, пытаясь еще хоть как-то выкрутиться.— Не волнуйся.

— Нет? — обеспокоено переспрашивает он. — А что тогда?

Я вновь растерянно гляжу на Иру, кусаю губу в замешательстве. Неосознанно заламываю пальцы. И тут же одергиваю себя.

— Ариш, — строго обращается ко мне папа, — что с тобой? Ты меня пугаешь.

— Плохо себя чувствую, только и всего…

— Арин, мы сейчас в больницу поедем. Я не шучу.

Ох, нет! Только не это!

Все… Не могу больше… Прости, папа…

— Не надо в больницу, — возражаю дрожащим голосом. — Я… я…

— Что? — нетерпеливо переспрашивает отец.

— Пап… Я беременна, — выдыхаю чуть слышно, смаргивая слезы.

Смотрю на отца затравленным взглядом, а тот пошатывается, будто оступается или получил невидимую пулю в лоб.

Я на них даже смотреть боюсь. Прячу подавленный взгляд.

Никто не осмеливается нарушить молчание. И я наконец поднимаю глаза.

Шок. Неверие. Возмущение. Ни капли сочувствия или мягкости. Даже и следа их нет в ледяном стальном взгляде.

Зачем он так смотрит, ну я уже ничего не поделаю!

Отец давит меня разъяренным взором. Безысходность укрывает. Я его разочаровала. Я так боялась разочаровать его... Очень старалась быть самой лучшей дочерью, даже если не всегда выходило, но я старалась! Теперь же…

Папа грозно командует, чтобы мы шли за ним. Заводит нас в какой-то кабинет, закрывает дверь. И тут же, круто разворачиваясь, с ходу начинает нападать:

— Беременна?!

Всего лишь слово, а эффект как от удара хлыстом. Вздрагиваю и непроизвольно перекрещиваю руки на животе. Ну малыш-то ни в чем не виноват.

Я в отчаянии. Стараюсь заслониться от папы. А как?

— Да, — всхлипываю тяжело.

— Арина, — потрясенно уточняет папа, продолжая хладнокровно лупить словами, — а тебя мать не научила презервативами пользоваться?!

Я меняюсь в лице. Так стыдно это обсуждать. Сама же виновата…

— Пап…