Бывшие. Уже не вернуть (СИ)

— Полчаса, — вторю я Нилу, получая в ответ резкий утвердительный кивок. Тяну молнию сумочки и шагаю в сторону подъезда. — И без всякого мошенничества! — грожу я ему пальчиком уже возле лифта. Нил молчаливо и согласно опускает веки на секунду, а твердые мужские губы успевают подозрительно дрогнуть.

Подаренный мне макет непредсказуемый гость подмечает сразу. Приближаясь, он смотрит на дом со щемящей душу тоской и безбрежной задумчивой грустью. Мрачное лицо Нила заставляет меня почувствовать внезапный укол совести, хотя я ничего предосудительного не сделала.

Нил раскрывает сверток, и я подмечаю пару мелких круглых деталей цвета слоновой кости и три коричневых, под цвет дерева, вытянутых, похожих на балки, элемента. Малюсенькие шарики и еще несколько крохотных уголков под оттенок стен. Клей с тонюсенькой кисточкой и пинцетом лежат там же.

Темный взгляд внимательно ощупывает поверхность макета, затем Нил не спеша проводит по крыше пальцами, по крыльцу, по окнам. Он сдержанно радуется, но мимолетная улыбка его выходит такой светлой, что я немного смягчаюсь, продолжая наблюдение.

Особое внимание Нил уделяет террасе, приглядывается вдвойне тщательно, с прищуром.

— Могу я поудобнее разместиться? — прилетает неожиданный вопрос.

— Да, конечно. Располагайся.

Нил одобрительно кивает и снимает с себя пиджак, вальяжным движением руки укладывает его на диван. Расстегивает манжеты, непринужденно закатывает белоснежные рукава и тянется к деталям. Выглядит при этом невероятно сосредоточенно и неотразимо. В нем и раньше было что-то неизмеримо притягательное и манящее. А теперь… добавилось нечто величественное и респектабельное. И я решаю — лучше отвернуться. Нил теперь совсем не такой, каким я его запомнила: он солидный, представительный, важный.

Я решительно шагаю к кухонному гарнитуру. С этого места получается созерцать лишь широкую мужскую спину.

Тянусь к чашечкам. Достаю сразу две.

— Могу предложить тебе кофе, — бросаю я невзначай, обвинительно поглаживая себя по урчащему животу. Какая же я голодная! Ужинать при госте — дурной тон, а приглашать Нила составить мне компанию я не намерена.

— Да, спасибо, Ариш! Не откажусь! — бодро отвечает Нил, а по тону его уже ясно, что господин Сафин полностью погружён в работу.

Когда на стол возле него с тихим стуком приземляется дымящаяся кружка, Нил не ведет даже ухом.

— Сможешь подсобить? Тут твои аккуратные пальчики впишутся куда лучше моих медвежьих лап, — задумчиво произносит гость, не отрывая сосредоточенного взгляда от террасы, что-то прижимая изнутри.

— Смогу, конечно.

Я заинтересованно присаживаюсь рядом, и Нил вкладывает в мою ладонь мелкий уголочек. Кисточкой набирает мизерную горошинку клея. И указывает на макет.

— Вот здесь будем фиксировать.

Нил старательно прикасается к детали краешком тонкой щетины, измазанной в прозрачном тягучем клее, бережно обхватывает мои пальцы, и мы вместе осторожно приклеиваем уголок, укрепляя террасу. Я уже не совсем понимаю, как так вышло, но моя спина почти касается мужской груди, мое дыхание стопорится. Сердце колотится, будто сумасшедшее, внутри разгорается огненный шар, увеличиваясь в размерах. Я вроде как нахожусь в объятиях Нила, но он не обнимает, а просто помогает мне с макетом, направляя. Как только проходит достаточное количество секунд, он отпускает меня, расслабленно отодвигаясь.

Я поднимаю на него робкий взгляд, никакой реакции не замечаю. Нил все также сосредоточен исключительно на деревянной модели, с восторгом порхая по ней глазами, на меня даже не смотрит. И я слегка успокаиваюсь.

Тут же Нил просит меня пинцетом зафиксировать первый шарик.

— Осторожно, здесь ювелирная работа, — напутствует он.

Спустя полминуты мы крепим шарик на поручни. Затем другой. Не сразу я подмечаю, что расстояние между ними четко выверено.

Так и сидим в напряжении, близко-близко друг к другу, рука в руке, а его согревающее дыхание щекочет мне затылок. И есть что-то запретно-интимное в нашей близости. Непозволительное, но такое острое, яркое и обволакивающее…

— Цветы тебе совсем не понравились? — глубокомысленно замечает Нил, а сам не отрывается от процесса: выжидает необходимое время, чтобы клей схватился.

— Почему же. Они красивые, — выдыхаю я, стараясь не оправдываться. И еще твердо держать руку, а то после неожиданного вопроса она стала слегка подрагивать.

— Но…? — не отстает Нил, настойчиво пробираясь к сути.

— Никаких но, они красивые… — убеждаю его я в надежде, что он благоразумно оставит эту тему.

— Но они от меня. Верно? Поэтому даже домой не захотела забрать?

— Нил, — возмущенно начинаю я и резко поворачиваю голову вправо, стараясь пригвоздить гостя взглядом.

— Тшшш… — участливо успокаивает он меня, — видишь, клей еще не высох? Не шевелись.

Он слегка подается вперед, почти проезжаясь щекой по моим губам, и я непроизвольно отворачиваюсь.

— Даже и не думал, что это будет так неприятно, но почему-то зацепило нехило, — от пробирающего шёпота мне в волосы кожа на шее и плечах покрывается мурашками. Тихий голос его такой расстроенный и тусклый...