Бывшие. Верни мое сердце (СИ)

— Пойдем, — улыбается, и на миг мне кажется, что не было всех этих страшных месяцев. Что мы просто долго не виделись, и вот — счастливое воссоединение. Словно не было ни тюрьмы, ни лжи, ни предательства друзей. Остались только мы — Игорь и Марина. Абсолютно счастливые, абсолютно влюбленные.

Возле дверей Следственного комитета нас поджидал сюрприз. Вернее, человек из прошлого — Саша. Тот, кто все это время якобы помогал, вытаскивал Игоря. Хотя на самом деле только путался под ногами, мешал.

— О, голубки! Поздравляю с освобождением! — он картинно взмахнул руками, широко улыбаясь. Обнял Игоря, похлопал по плечу. — Рад за тебя, дружище. Наконец-то закончился этот кошмар.

Я невольно поежилась. Было в Саше что-то неприятное, фальшивое. Змеиное какое-то. Он тут же повернулся ко мне, окинул плотоядным взглядом.

— Ну что, Мариш, вот мы и добились своего, а? Вытащили твоего ненаглядного. Помнишь, сколько я сделал, скольким для вас пожертвовал? Считай, в неоплатном долгу вы теперь передо мной. Особенно ты.

Я похолодела. Это еще что за новости? Какой такой долг? За что благодарить? За пустую болтовню и бестолковую беготню?

Резко отстранилась, стряхнула его руку. Процедила сквозь зубы:

— Саша, прекрати. Никто тебе ничего не должен. Ты, конечно, помогал, спасибо. Но не тебе решать, кому и чем я обязана. Игорь — мой муж. И люблю я только его. И вытащила его тоже я — своей верой, своей любовью. Уж прости, что разочаровала.

Приятель будто споткнулся, осекся. В глазах мелькнули растерянность, обида. На скулах заиграли желваки.

— Ну и дура, — бросил зло, разворачиваясь, чтобы уйти. — Не видишь своего счастья. Ладно, прощевайте. Больше не увидимся.

Мы с Игорем только головами покачали. Ну и слава богу, что не увидимся. Такие "друзья" нам даром не нужны. Сами справимся — и с бедами, и с напастями. Лишь бы любовь не угасла, лишь бы верность не дала трещину.

36

Мы с Игорем шли домой, не замечая ни усталости, ни пронизывающего ветра. Рука об руку, плечом к плечу — будто по ниточке, протянутой от сердца к сердцу. Молчали, боясь спугнуть хрупкое, зыбкое счастье. Только переглядывались, сжимали пальцы покрепче. Мол, ничего, родной. Теперь все будет хорошо. Мы вместе, мы смогли.

Дома, едва за нами закрылась дверь, остатки напряжения схлынули. Мы стояли в прихожей и хохотали как сумасшедшие, обнимая друг друга. Целовались жадно, неистово, будто в последний раз. Игорь подхватил меня на руки, закружил по комнате.

— Господи, Мариша, неужели это не сон? Неужели мы и правда выстояли? После всего, что было…

Я только счастливо всхлипывала, утыкаясь носом ему в шею. Вдыхала знакомый, родной запах — хвои, мороза, едва уловимого одеколона. Сколько раз мечтала, сколько представляла себе этот момент! И вот он наступил. Немыслимо, невероятно — но мы снова здесь, снова дома.

— Выстояли, Игорь. Назло всем врагам, всем завистникам. И глупостям нашим назло — представляешь, как по дурацки все началось? Моя ревность, твоя гордость. Чуть не угробили сами свое счастье! Ох, дураки…

Он со смехом чмокнул меня в макушку, опустился на диван. Усадил к себе на колени, обнял покрепче.

— Это точно, дураки. Слепцы в поводырях у собственных страстей. Надо же было так вляпаться! Но знаешь… Может, оно и к лучшему. Словно плавильный котел прошли, переплавились заново. Теперь уж точно никакие измены, никакие испытания нам не страшны. То, что мы пережили — оно ведь намертво скрепляет. Спаивает души воедино.

Я смотрела на него, не в силах наглядеться. Гладила скулы, жесткую щетину, запавшие от усталости глаза. Сердце рвалось от острой, пронзительной нежности. Как же я его люблю, господи. Ни с чем не сравнимо, ни на что не похоже. Та самая любовь, что и в огне не горит, и в воде не тонет.

— Не будет больше никаких измен, слышишь? — прошептала, прижимаясь лбом к его лбу. — Теперь мы слишком хорошо знаем цену друг другу. Выстраданно, кровью впаяно — уже не разорвать. Я твоя, Игорь, до последнего вздоха. А ты — мой. И никому не отдам, даже если снова за решетку сажать будут.

Он накрыл мои губы поцелуем — жарким, страстным, исступленным. Словно заклеймил, припечатал. Руки заскользили по спине, забрались под одежду. Я задохнулась от ласки, выгнулась навстречу. Истосковавшееся тело запело, вспыхнуло. Сколько же мы не были близки? Целую вечность, целую жизнь!

Игорь подхватил меня, понес в спальню. Опустил на кровать бережно, будто хрустальную. Лег сверху, накрыл собой. Глаза потемнели, горели безумным, яростным огнем.

— Хочу тебя, Мариша. Безумно, до одури хочу. Столько мечтал, столько грезил нашей встречей. Думал, с ума сойду в четырех стенах — так тебя не хватало. Только мысли о тебе и спасали, только надежда.

Ловила губами его хриплый, срывающийся шепот. Цеплялась за плечи, притягивала к себе судорожно. Шептала в ответ — сбивчиво, горячечно:

— И я хочу, Игорь. Всегда хотела, с первой нашей встречи. Ты — мое наваждение, мой сон и явь. Не могу без тебя, не умею. Так люблю, что душа наизнанку. Ближе, родной, ну же!