Бывший муж и другие неприятности

– Ну, Маринка, за твой счастливый шанс! – Она подняла свою рюмочку, посмотрела ликер на свет и непривычно серьезно продолжила: – Ты его честно заслужила. Ты упорная, упертая и талантливая, ты сможешь! Удачи тебе!

– Спасибо. – Марина шмыгнула носом и полезла целоваться.

Потом они выпили, закусили яблоком, и Настя снова наполнила рюмки.

– Ты не слишком гонишь?

– Это же ликер, а не водка, – отмахнулась подруга. – Что нам будет с двух-то рюмок. А тебе надо расслабиться.

– Ох, Настя, расслабиться нужно, это точно. – Тем не менее Марина пить не стала, только губы смочила и облизала. – Я, Настенька, так перепсиховала, так перетрусила… Господи, как же я работать буду, если мне уже сейчас так страшно?

– Я тебя умоляю! – Настя отсалютовала рюмкой, выпила и заела шоколадкой. Потом подтянула поближе еще один стул, сбросила туфельки и положила на него ноги. – Ну страшно, и что такого? Ты столько лет у Оксаны заместителем была, вот и продолжай. Девчонки тебя поддержат, пакостить никто не станет, не сомневайся. Ой, мы так боялись, что Скворцов со стороны кого пришлет… новую метлу. А ты – это же просто подарок!

– Да уж, подарочек и мне и вам. Настя, ты понимаешь, что нам обязательно надо теперь в плюс выходить, причем в хороший плюс! Иначе нас просто разгонят! Ты понимаешь, что, если я не справлюсь, «Лотос» закроют и все останутся без работы! Исключительно по моей вине!

– А с чего нам вдруг в плюсах не быть? – рассудительно заметила Настя. Посмотрела на почти полную рюмку Марины и налила только себе. – Жили мы как-то до сих пор. И времена, вспомни, разные были, не только жирные, но и тощие. А мы вот они – и сами здравствуем, и издательство не пропало. Сейчас еще «Амаретто» по глоточку сделаем и перспективный план прикинем. Оксана последнее время ничего затевать не хотела, а ведь есть идеи… сама сегодня слышала. Девчонки тебя поддержат, они понимают, что это в их интересах. И Евгений Константинович палки в колеса вставлять не будет: он тебе человек не чужой, да и в прибыли не меньше нас заинтересован. – Она потянулась за второй долькой шоколада, но Марина шлепнула ее по руке:

– Не наглей, ты свою уже съела! – и быстро сунула спорный кусочек в рот.

Настя утешилась долькой яблока и снова подняла рюмку.

– За удачу?

– За это мы уже пили.

– И что? Удачи много не бывает. Ой, а хочешь, мы за Евгения Константиновича выпьем? За его здоровье и благополучие?

– Еще чего! То есть я не в том смысле, пусть он будет здоров, не жалко, но еще и пить за него? Тогда лучше за твои успехи по его охмурению!

– За это я с удовольствием! Хотя, должна тебе признаться, подруга, охмурять такого типа – работка не для слабонервных. Уклоняется он просто виртуозно. Ты бы мне хоть помогла советом, на что его цеплять?

– В смысле?

– Ну, что ему нравится, а что, наоборот, раздражает? Брюнетки ему, например, глянутся или мне сразу в блондинку перекрашиваться? И по характеру кого предпочитает – умных, или мне лучше рот не открывать и только ресничками на него хлопать?

– Дур он точно не любит, в этом я уверена. Еще зануд терпеть не может. А в остальном… Настя, я его пятнадцать лет не видела. Не помню я, что ему нравится.

– А все-таки, – не сдавалась Настя. – Вот из еды, например? Что ты ему готовила?

Марина, которая как раз решила сделать очередной глоточек, фыркнула и поперхнулась. Прокашлялась, утерла выступившие на глаза слезы и только тогда покрутила пальцем у виска:

– Мне было восемнадцать, когда мы поженились! Я умела делать яичницу и жарить картошку. Свой первый суп я варила, не выпуская из рук телефона и непрерывно консультируясь со всеми, до кого смогла дозвониться. В результате в моем супе плавали кусочки колбасы, рис, вермишель и капуста…

– Почему колбаса? – перебила Настя.

– Потому что на мясо Евгений Константинович тогда не зарабатывал. Вот кто-то добрый и посоветовал мне накрошить любительской колбасы. Сказал, что будет вкусно и питательно. Сочетание капусты с вермишелью и рисом у тебя, как я понимаю, вопросов не вызывает?

– Ну, я подумала, может, рецепт особенный… фамильный.

– Да уж. Супчик вышел такой, что действительно впору было рецепт записывать и хранить как фамильную реликвию.

– И что Евгений Константинович?

– Что-что. Ржал полчаса и кастрюлю фотографировал. А потом мы этот суп съели. Молодые были, голодные. Даже вкусно получилось – продукты-то все хорошие.

– А кроме супа? Ели же вы что-то еще?

– Конечно, два года без еды не сидели. Я быстро готовить научилась. Но вот так, навскидку, сказать, что Женьке больше всего нравилось? Насть, молодой, здоровый мужик, после работы… он любил все и побольше. – Марина нахмурилась на секунду, потом хлопнула в ладоши: – О, вспомнила! Пирожные он любил, «картошку»!

– «Картошку»? – недоверчиво переспросила Настя. – Я тоже люблю «картошку».

– Да ты что, правда? Никогда бы не подумала! Я была уверена, что во всем мире, кроме Женьки, таких… э-э-э… в смысле я ничего плохого не хотела сказать. Но ты знаешь, как эти пирожные делают? Собирают вечером в кафе…