Бывший муж сестры (СИ)

— Глеб, этот разговор становится тяжелым. Я понимаю, что ты сейчас мне можешь говорить все, что угодно, но поверить в искренность твоих слов я вряд ли смогу. Я прекрасно вижу результат той ошибки, Глеб. Ваш фиктивный брак с Верой не прошел бесследно: она теперь тебя не отпустит просто так. Душу из тебя вытянет… — вздыхаю, сделав короткую паузу, но все-таки добавляю тихо: — …и из меня в придачу.

— Надь. — Глеб тоже встает и делает шаг ко мне. — Я все уже решил. Ни ты, ни кто-либо еще не сможет повлиять на исход.

Меня пробирает нервная дрожь. Представляю, как отреагирует на все это Вера, и мне становится до жути не по себе. Мне жалко и сестру, и ее детей. В памяти всплывают бессонные ночи, которые я проводила возле ее постели. Вера тогда еле смогла выбраться из депрессии. У нее периодически появлялись навязчивые идеи уйти из жизни, но я всячески препятствовала этому. Возвращала в реальность. Взывала к совести. Давила на жалость. И только спустя год сестра смогла выкарабкаться и вернуться к нормальной жизни. А Диме с новой пассией пришлось уехать: не прижились они здесь.

— Вера не переживет еще раз такого удара, — отстраненно произношу, адресуя это скорее себе, чем Глебу.

Но парень, конечно же, все слышит и уверенно произносит:

— Вера намного сильнее, чем ты думаешь, Надя. Не нужно навешивать на нее ярлыки. Пойдем. Мне еще тебе нужно показать квартиру, а потом… — он смотрит на меня, потом на Алису, — … ты не против? — кивает на коляску; я нехотя уступаю, позволив ему катить ее самостоятельно.

— Да, пожалуйста…

— Я все же сделаю тест на отцовство…

Мы говорим это одновременно и оба неловко замолкаем.

Его слова резанули мне по сердцу. Он сомневается. Это больно. Душевно больно. По мышцам рук и ног прокатывается нервная судорога, и я даже немного отстаю от Глеба. Не могу находиться с ним рядом под давлением его жесткой энергетики.

Разумом я понимаю: его сомнения нормальны, ведь Алиса абсолютная копия меня. Кучерявые светлые волосы. Голубые глаза. И даже веснушки тоже мои. Только кожа Алисы немного смуглее моей. И это, пожалуй, единственное, что нас различает.

Но сердце… оно кровоточит от обиды и досады.

— Без проблем, Глеб. Я же сама это предложила. Думаешь, обратный ход дам? — смеюсь, как над глупой шуткой. Только смех получается, нервным, фальшивым.

За разговором мы уже зашли в подъезд и теперь поднимаемся на лифте.

— Надь. Я не сомневаюсь в том, что Алиса моя дочь. Хочешь верь, хочешь нет, но я это чувствую.

Мы опять обсуждаем щекотливые вопросы, снова оказавшись в маленьком пространстве. Салон машины, сменил лифт. Мне становится трудно дышать. Воздух то и дело застревает в горле, и я никак не могу сглотнуть его.

— Надь, тебе нехорошо?

Вдруг понимаю, что лицо Глеба теряет очертания, исчезая в темноте. Так, а вот это уже действительно плохо…

Тогда впиваюсь ногтями в ладони и с шумом выдыхаю:

— Да, немного голова закружилась, но это сейчас пройдет, как только из лифта выйду, — говорю, а сама, отвернувшись, упираюсь плечом в металлическую стену, закатываю глаза. Быстрей бы уже этот лифт доехал! Сил больше нет.

Глеб, как будто почувствовав мое состояние, не пристает больше с вопросами. А я, сосредоточившись на дыхании, стараюсь не думать о рядом стоящем мужчине.

Стоит только лифту остановиться, а дверям — разъехаться, я первой вываливаюсь наружу.

— Надь. С тобой точно все в порядке? — в тоне Глеба проскальзывают нотки беспокойства.

— Говорю же, да. Просто немного поплохело. Может, потому что ничего не ела, — предполагаю я, хотя от волнения мне вряд ли сейчас хоть кусок в горло полезет.

— Точно, — отвечает Глеб и размашистым шагом подходит к последней двери в конце коридора. — Давай топай сюда. Сейчас что-нибудь замутим. Не хватало тебя еще из голодного обморока вытаскивать, — пытается шутить он, но мне не смешно.

Единственное, чего хочу — чтобы он быстрее уехал. Общение с парнем мне в тягость. И я все больше понимаю, что это не потому, что он мне противен, а как раз наоборот.

Я старалась выстроить стену из неприязни и обиды, но объяснения и признания Глеба, будто вспыхнувшее посреди льдов пожарище, растапливая лед, пускает трещины. Ломает защиту. Водоворот чувств мгновенно заглатывает меня, не давая возможности выплыть.

— Глеб, — зову его, скидывая кеды у входной двери.

— Да, Коть? — отзывается он из кухни, успев оказаться там за то время, пока я зависала.

— Коть? — хмурюсь я, а тело окатывает озноб; вмиг вспотевшие ладони выдают мое волнение.

— Эм, прости, Надь. Я не нарочно. — Глеб выглядывает в холл и добродушно подгоняет: — Ты давай шевели конечностями. Мне кажется, Алиса тоже проголодалась.

Я захожу в кухню: Глеб, уже собрав коляску, примостил ее к столу. Дочь хлопает глазками, с любопытством наблюдая за быстрыми передвижениями парня по кухни, такой же огромной, как и холл.

— Что ты делаешь?

— Хочу накормить тебя. Не нравится мне твой цвет лица. В таком состоянии, извини, но я боюсь оставлять тебя с Алисой. — Шуточный тон парня на последних словах меняется на серьезный.