Бывший муж сестры

— У-у-у-у, бро. Да ты чего?! Никак проникся отцовской любовью? И все это за… — язвит в ответ Дрозд и, для пущей убедительности посмотрев на часы, заканчивает: — … за двадцать четыре часа? Или побольше.

— Ладно. — Выхватываю у него из пальцев смятый листок. — С меня хватит.

— Твою мать, — подрывается Тимоха. — Дрозд, достал! Ты чего неугомонный такой? Или завидуешь?

Кирилл, фыркнув, откидывается на спинку стула.

— Мне что, делать нечего?

— Вот тогда и заткнись! — кидается на него Тимоха. — Глеб, да хорош, ну что ты, этого придурка не знаешь? Он мертвого из могилы поднимет и выведет из себя. У него же талант.

— Ну и пусть катится к черту со своим талантом! — Чуть пошатываясь, размашистым шагом иду в сторону улицы. — Мне нужна компания, Тим. — Бью себя в грудь кулаком.

Мы молча стоим несколько минут. Друг затягивается сигаретой и произносит:

— Давай вернемся, Глеб? Кирюха уже по-любому пожалел о том, что сказал. Уверен в этом. Мы просто немного шокированы. Ты ж у нас самый младший, переживаем за тебя все, как за родного.

Тимохе удается меня убедить вернуться. Кир больше ничего не говорит. Он молча запивает стаканом вискаря мою новость, как горькую пилюлю.

Мы, правда, за вечер с ним пару раз еще цепляемся. Но после второй бутылки моя память, решительно попрощавшись с разумом, захлопывает дверь в голове, и с того момента я мало чего вообще могу вспомнить. Только отрывки. Только отдельные слова, и то, кем они были сказаны, не помню.

Так и заканчивается мой день в полном беспамятстве.



Глава 9

Подскакиваю на кровати от того, что мне в голову настойчиво лезут посторонние голоса. От испуга по спине ползают колючие мурашки.

Опускаю ноги на пол, прислушиваюсь. За дверью и правда голоса. А один из них я знаю очень хорошо. Не помню имя, но это друг Глеба.

Меня прошибает пот. Оглядываюсь через плечо: Алиса, мерно посасывая соску, спит.

Я, затаив дыхание, приоткрываю маленькую щелочку в двери и выглядываю наружу.

Что они тут делают? Может, нужно позвонить Глебу? Спросить?

Но развернувшаяся передо мной картина отвечает сразу на все вопросы и расставляет все по местам, удерживая Глеба под мышки, двое друзей пытаются разуть совсем не державшееся на ногах тело.

У меня в груди тут же вспыхивают досада и злость. Я решительно выхожу из спальни и плотно прикрываю за собой дверь.

— Здрасти, — сдерживая раздражение, кидаю парням.

Те, повернув голову в мою сторону, замирают, уставившись на меня в недоумении.

— Эм, и тебе не хворать, — выпрямляется тот, что сидел на корточках и снимал ботинки Глебу. — Я что-то не припомню, а разве Глеб говорил, что она здесь? — обращается он ко второму.

— Да я не припомню, — пожимает тот плечами.

— Слушай. — Первый снова поворачивается ко мне. — А что ты тут делаешь?

Скрещиваю руки на груди, насупившись.

— Как видишь, живу. А разве он, — киваю на Глеба, — вам не сказал, что сегодня ночует в другом месте? Зачем вы его приперли сюда? Да еще и в таком состоянии?

Я откровенно начинаю злиться. Даже представить себе не могла, что мне придется ночевать с пьяным Глебом под одной крышей! Я на это не подписывалась.

— Кир, сам справишься? — не обращая внимания на меня, спрашивает второй.

— А то, не в первый же раз. Ты куда?

— А я профбеседу хочу кое с кем провести, — отвечает он.

И в тот же миг оказывается рядом со мной. Я даже глазом моргнуть не успеваю, так он это сделал быстро. Видимо, еще не до конца проснулась.

Но, когда вижу парня вблизи, узнаю в нем того самого Тимофея.

— Что тебе? — Икнув, вжимаюсь в стену.

— Пойдем, хочу поговорить с тобой.

Парень сжимает мой локоть и тащит на кухню.

— Эй, полегче! — возмущаюсь я, буксуя ногами.

— Ребенок, как я понимаю, тоже здесь?

Я молча перебираю ногами, оставляя его вопрос без ответа. Но, как только мы оказываемся на кухне, а Тимофей закрывает за спиной дверь, тут же, ожесточившись, встаю в позу.

— А тебе то что? Какое тебе дело до этого? — сжимаю челюсть, цежу сквозь зубы.

— Мне как раз до этого есть самое прямое дело. Ты зачем вернулась, Наденька? Чего ему мозги пудришь? Глебу и сестры твоей достаточно, слава Богу, ума хватило наконец-то послать ее нахер! — В его голосе чувствуется пренебрежение и даже скорее презрение. Тимофей достает из-за спины свернутую в трубку папку и кидает ее на стол. — Видимо, за ум взялся, а тут ты появилась. Не лезь к нему, девочка, — предупреждает он.

Я судорожно глотаю воздух от обиды. Тимофей уже один раз послужил раздором в наших отношениях. Больше я ему не позволю этого сделать. И теперь я не поведусь на его провокационные слова! Если Глеб захочет, чтобы я ушла, пусть мне сам об этом скажет.

— Так, может, у друга своего спросишь, кто к кому лезет? — выпячиваю упрямо вперед подбородок. — Я его не трогала. И даже в мыслях не было общаться с ним. Так что не делай поспешных выводов, Тимофей.

Парень прожигает меня взглядом.

Мне становится до жути страшно, когда он внезапно начинает наступать на меня.

— Не подходи. — Осторожно делаю несколько шагов назад, прячась за стол.