Бывший муж (СИ)

— Стать донором по собственному желанию может только совершеннолетний, — Я уже узнавал, поэтому говорил уверенно. — Но родственное донорство позволяет брать необходимый материал даже у малышей.

Мы снова замолчали, стоим на младенца смотрим. И ей как будто не нравится это — сквозь сон хмурит бровки. А я так остро, просто до боли чувствую близость Янки рядом. Протяни руку — коснешься. И кажется, чувствую ее запах, стоит только вдохнуть полной грудью. Он пьянит. Да с чего я вообще взял, что за семь лет вылечусь? Самонадеянный идиот.

— А если так… - прошептала она. — Может это все не зря было? Может, так и должно было быть?

И это было бы легко. Положиться на судьбу, в которую я не верил, обвинить ее во всех неудачах. Но не смогу. Ради женщины, которую всегда любил, ради маленькой спящей девочки.

— Нет, — мягко ответил я. — Это было бы слишком просто, Ян.

— Ты прав, — тихо отозвалась Яна. — Я папе расскажу. Можно?

Я кивнул. От тени Елагина в нашей жизни никуда не деться. Только раньше он доминировал, подавляя и требуя, не в силах отказаться от единственной дочки, позволить ей взрослеть, то сейчас похоже поумнел. Видимо, старость.

— Как ты уехала от отца?

— Поняла, что пришло время…

А потом резко, без предупреждения ко мне повернулась, буквально ткнулась в меня, стукнувшись подбородком о мою ключицу да так и затихла. Я несколько секунд стоял не в силах совладать со своими руками — обнять Яну хотелось страшно, руки тянулись, но, сотни но… сдался, обнял, сразу легче стало. Катя в кроватке дернула ножкой, словно протестуя.

— Потом, когда все снова станет хорошо, — сказала Яна требовательным шепотом. — Ты потом забудь, какая я была слабая. Потому что я сильная.

— Ты самая сильная из тех, кого я знал.

Я не лгал и не лукавил. И вновь подумал о тех семи годах без нее. О том, как мечтал, что они будут во мне нуждаться, Яна и мой сын. А я, да, я словно рыцарь. На белом, мать вашу, коне. Я бы прискакал и всем бы непременно помог. Герой, блядь. И вот сейчас я им нужен. Прискакал. Помогаю. Только все бы отдал, чтобы Илья не болел, чтобы Катя вновь стала уверенной в себе язвой. И не нужно мне геройских лавров, только у них бы все хорошо было.

Янка голову подняла, посмотрела на меня, глаза в глаза. Ее глаза осунувшиеся, темные круги. Думаю, не стоило звать ее. Но Яну я знаю — если бы она не хотела, то не приехала бы. Ей так же одиноко в пустоте своей квартиры. Только теперь у меня есть Катька, конечно, сомнительная компания, но зато прекрасно отвлекает. А вся Яна мыслями там, с Ильей.

Я поцеловал ее. Легкий поцелуй, совершенно невинный. Только успел почувствовать шероховатость обветренных губ, позволил себе растянуть это мгновение, и отпрянул, пока окончательно все не испортил.

— Я пойду, — махнула рукой Яна. — Няня у тебя… Береги свою девочку. И поговори с женой, если это возможно. Обьсни ей, что Катя нам нужна. Мне нужна. Тебе.

Теперь глаза заблестели. Янка легко коснулась лба Кати, словно проверяя, нет ли температуры, затем не прощаясь ушла. Я дождался прихода няни и поехал к Даше. Успею перед работой. Яна права — поговорить нужно. Чисто по человечески, сказать первой нужно было жене. Но…

— Привет, — поздоровался я входя в палату.

Привычно уже — бахилы, шапочка, белый халат. Я так часто бывал здесь, что казалось сжидся с этим местом. Теперь, когда к Илье меня больше не пускали, как потенциального разносчика заразы, и я принял решение реже видеться с Дашей, я и здесь реже стал бывать. Но привычка страшная сила, просто в офисе сидел, и казалось, что надо все бросать и сюда ехать.

— Ты пришел, — обрадовалась Даша приставая на постели. — Как Катюша?

— Спит. Всю ночь ревела.

Вот если бы прибавить — но моя бывшая жена баюкала ее до рассвета, наверное, Даша бы поправилась в разы быстрее. Мысль подлая, я гоню ее прочь. У меня есть чем сегодня шокировать жену. Смотрю внимательно — Даша все так же худа, но больше не походит на ожившего мертвеца. Если отбросить в сторону сантименты, то можно признать, что Даша выглядит куда живее Яны.

— Малышка, — в голосе Даши огорчение. — А что такое? Для зубов рано еще, у меня у самой вылезли в четыре месяца, но Кате и столько нет…

— Выписывайся, увидишь.

Я не очень любезен. Но — я устал. Не только из-за Катьки, ее я как данность уже воспринимаю, я привык к тому, что маленькая дочка есть, скорее дико уже представить свою жизнь без нее. Я устал балансировать на краю. И скоро просто упаду в пропасть под названием Яна. Ухну весь, целиком и буду наслаждаться этим. А Даша — соломинка, которая могла бы меня удержать. Но ее мысли сейчас заняты не мной.

— У Ильи рак, — напоминаю я. — Я тебе говорил.

Морщит лоб — вспоминает. Я и правда говорил. Она забыла. Даша не плохая — она слабая. Когда-то это казалось просто идеальным, с Яной мы не жили, а просто ломали друг друга, оба слишком упертые, чтобы уступить. А Даша — уступала. Теперь я не знаю, что с этим делать. Она не хочет сражаться не только со мной. Со своей болезнью тоже. У нее нет на это сил. Я понимаю — но принять, когда ночью младенец плачет сложно.