Бывший (СИ)

— Отец считает, что учеба женщинам ни к чему.

Похоже, у Адема привязанность к традициям приобрела нездоровую форму. У него страшно устарелые взгляды. Ведь учеба — это хорошо. Разве он не хочет, чтобы его дочь развивалась? Чего-то подобного я требовал от Татьяны в нашем браке. Теперь, глядя со стороны, я понимаю, насколько это нелепо — сажать женщину под замок. Конечно, я хочу знать о своей гюнеш все, но, глядя на то, какой она стала, благодаря нашему расставанию, я не могу не отметить, что это достойные изменения. И мне они нравятся.

— Отец считает, что женщина должна следить за домом, обхаживать мужа и рожать детей.

В данную минуту узкие, старомодные взгляды Адема стесняют и возмущают меня, но я оставляю свое мнение при себе. В бизнесе он адекватный, вполне современный человек.

— Что тебе интересно, Ясемин? — мне действительно хочется знать.

— Растения.

— Растения? — изумленно приподнимаю бровь.

Не ожидал, почему-то я подумал о моде.

— Да, пойдемте, я покажу вам кое-что, господин Тимур. Вот. — Мы спускаемся вниз по ступеням, пересекаем сад. — Видите эту белую пену цветов? За ней скрываются корявые стволы миндаля. Он зацветает первым из крымских деревьев, еще в феврале. А вот здесь, — она ведет меня сквозь аккуратно окрашенные побелкой стволы, — в апреле к ним присоединились айва и алыча. А это моя гордость! Как раз на мой день рождения! — Отодвигает она ветку, облепленную розовыми цветами, пуская меня на сказочную поляну.

И то, что я вижу — впечатляет. Я мужик и всей этой цветочной дребеденью не интересуюсь, но даже меня поражает целый ковер цветов разных форм, размеров и расцветок. Просто парад тюльпанов какой-то.

— Здесь около двадцати чистых сортов и пятнадцать гибридов, мы с сестрой собирали луковицы. Некоторые купили в ботаническом саду, что-то заказали в интернете. А есть те, которыми с нами делились соседи. Они цветут всего семь — десять дней, вам повезло поймать момент совершенной красоты.

Море тюльпанов перед моими глазами имеет ярко выраженный и очень приятный аромат, я его чувствую, принюхиваясь.

— Я мечтаю об агротехническом университете, — скромно признается Ясемин, потупив взгляд, — цветовод-декоратор, цветовод-озеленитель,

ландшафтный дизайнер, флорист. Кто угодно из этих профессий. Лишь бы выращивать цветы в теплицах, питомниках, оранжереях. Высаживать это чудо в парках, создавать яркие композиции на клумбах. Замечательно, если вы женитесь на мне и разрешите поступить, тогда отец мне будет уже не указ, и я смогу учиться.

Мне жаль разбивать ее сердце, но свое я уже отдал другой женщине.

— Прости, Ясемин. К сожалению, я не смогу на тебе жениться. Об этом я и хотел поговорить. И видеться больше мы тоже не будем.

— Но почему? — наивно мечется глазами по моему лицу и от несправедливости кусает губы. — Я думала, вы хотели именно этого.

— Я тоже так думал, но кое-что изменилось.

— Я сделала что-то не так? Я вас оскорбила, я была навязчивой и глупой? Вам не нравится моя стряпня? Я плохо пою? Дело в этом?

Улыбаюсь, какая она всё-таки еще наивная и юная.

— Дело не в тебе, Ясемин. Просто я полюбил другую женщину. Вернее сказать, я ее любил всегда, но по глупости забыл об этом.

Глава 48

Тимур. Вечер предыдущего дня. День рождения Ясемин.

Мы с Ясемин возвращаемся из сада молча. Каждый думает о своём. Она расстроена. Своей внезапно нагрянувшей любовью назначенный папой жених спутал ей все карты. Я же мысленно готовлюсь к беседе с другом. Адему новость придется не по вкусу. Он очень хочет со мной породниться. Но, как любой человек, воодушевленный предвкушением чего-то грандиозного, я не могу остановиться.

Татьяна снова сделала это — превратила меня в ослепленного любовью идиота. И пусть уловка женщины победила мужчину. В своем стремлении заполучить желанную гюнеш я ужасный эгоист. А друг на то и друг, чтобы понять и простить. У такой красивой девушки, как его младшая дочь, отбоя от кавалеров не будет ещё долгие годы, тут явно не о чем беспокоиться.

— Мы планируем нарды, брат. — Обнимает меня Адем, встречая на крыльце. — Поторопись, не так много фишек осталось.

Приятельски хлопнув по спине, провожает в дом. Здесь снова кто-то поет. Что-то печальное и заунывное, о смерти ради любви.

— Кстати, известно ли тебе, дорогой друг Тимур, о количестве банкетов в твоем отеле «Северный» в этом месяце? Сдается мне, все брачующиеся в этом городе выбрали наш шикарный отель и крутой ресторан. — Целует он сложенные пальцы, демонстрируя восторг. — Бизнес-конфетка, брат.

— Отлично, сомнений не было на этот счет, но могли бы мы пройти в твой кабинет?

— Что за срочность, брат? Чай стынет, еще чуть-чуть и дедушка Махмуд забудет правила игры. А я заколебался рассказывать их ему заново.

Смеемся. Я глухо, Адем заразительно.

— Всё же я настаиваю.

— Ладно, ладно, брат. Я не умею тебе отказывать. — Обнимает меня Адем, щелчком ручки открывая дверь своего кабинета. — Не смейте трогать шашки без нас! — кричит он в коридор.

В ответ слышится смесь басов и кашель дедушки Махмуда.