Бывший. Ты будешь моей (СИ)

— Нет, — приглушенно рычу я. — Будем здесь, пока ситуация не улучшится.

Алиса округляет свои красивые глаза и начинает:

— Но если мы сейчас не уедем, то застрянем здесь на… на…

— Сейчас ехать опасно. Я не буду вами рисковать, — чеканю я, нависая над ней. — Ясно?

— Ясно, — тихо отвечает и расстроено отворачивается.

Ухватываю ее подбородок двумя пальцами и поворачиваю красивое личико к себе. В глазах слезы, которые она пытается сморгнуть.

Стискиваю челюсти и играю желваками. Да, не самая лучшая ситуация — мать моего ребенка ни капли не рада перспективе праздновать вместе Новый год.

— Почему плачешь?

Алиса дергает головой, скидывая мои пальцы со своего подбородка.

— Я не плачу.

— Я вижу.

— Я… я просто испугалась… — тихо признается она.

— Меня?

Ох, блять, не с того я начал общение с девчонкой. Довел до того, что она меня боится…

— Нет, — отвечает, отворачиваясь и украдкой смахивая слезу с щеки, — ситуации… Просто не думала, что всё так выйдет. Мы с Дашей вдвоем в лесу без света, связи… Еще и отопление пропало. Не знаю, что делать… Здесь есть камин, вот только я…

Ухватываю ее за запястье и одним рывком притягиваю к себе.

— Успокойся. Я здесь. Никуда без вас не уеду. Разберемся.

И впервые она не вырывается, не шипит мне, чтобы я проваливал из их жизни, и ничего не высказывает. Всхлипывает, уткнувшись мне в грудь, а я медленно глажу ладонью по ее волосам.

19

Алиса

Слабачка! Разревелась, уткнувшись лицом в мощную грудь Наварского, и дала себя успокаивать.

В общем, я и не ожидала от него, что он, вместо того, чтобы разносить меня в пух и прах, прижмет меня к своему сильному телу и будет успокаивающе гладить своей большой ладонью по волосам и спине, а второй — удерживать меня, чтобы не удрала.

— Успокойся. Я здесь. Никуда без вас не уеду. Разберемся.

Эти слова, как эхо, звучат в моих ушах. Сердце колотится, как бешенное. От радости и облегчения. Мы уже не сами. Он с нами. И уже не страшно. Он не даст нас в обиду. И я говорю про данную, конкретную ситуацию. Не про жизнь в целом.

Но сейчас на меня накатывает облегчение. Не думала, что буду так рада появлению Наварского. Но в данной ситуации я невероятно рада.

Когда перестаю всхлипывать, отстраняюсь от него и отхожу. Отворачиваюсь и вытираю слезы.

Устала. Испугалась. Разревелась.

Надеюсь, Наварский не станет использовать это против меня. Хотя… он точно не будет это делать.

— Дрова есть? — спрашивает он.

— Не знаю. Мы только приехали, как Васю вызвали обратно в город. Поэтому… не знаю.

Вижу, что от упоминания Васи желваки на скулах у Наварского опасно играют, поэтому сворачиваю разговор.

— Пойду, осмотрюсь, — кивает он, берет фонарь и выходит.

А я медленно перевожу дыхание. Перспектива провести с Наварским под одной крышей неделю пугает. Но и одновременно я невероятно рада его появлению. В самый нужный момент!

Надеваю пуховик, шапку и решаюсь выйти на улицу. Может, ему нужна моя помощь? Хотя, чем я могу помочь?

Снег метет так, что на расстоянии пары метров вообще ничего не видно. Дохожу до сарая и слышу оттуда стук. Заглядываю, и сердце опять предательски радуется.

Наварский рубит дрова. Что бы я делала, если бы он не приехал?

— Помочь? — робко спрашиваю.

Надо с ним налаживать контакт, как минимум на это время, которое мы с ним заперты в одном доме. Но и ради дочери надо. Пусть я и хотела немного отсрочить этот момент…

— Нет, Алис, иди в дом, — говорит он.

— Могу подержать фонарь, — тут же предлагаю.

— Ну подержи, — кивает он, задерживая на мне свой взгляд, от которого руки начинают дрожать.

Он опять начинает рубить. Через десять минут уже возвращаемся в дом. Струшиваю с себя снег, развешиваю верхнюю одежду, чтобы сохла.

Наблюдаю, как Наварский разжигает камин, и это чувство радости не отпускает меня. Как мало надо человеку для счастья: тепло и почувствовать, что ты в безопасности…

Пусть и это чувство безопасности дал Наварский…

— Будешь чай? — спрашиваю у него.

Хоть как-то надо его отблагодарить за то, что спас нас от холода.

— Буду, — кивает он с легкой ухмылкой.

Отхожу к плите, ставлю на газ чайник. Насыпаю в заварник чай.

— Как ты нас нашел? — решаюсь узнать у него то, что меня интересует.

— Твоя мама дала адрес и координаты, — спокойно говорит Наварский.

Уже даже не бесится, как это было, когда я только открыла ему дверь.

— Моя мама? — кидаю на него быстрый взгляд. — А есть хоть что-то, что моя мама тебе не рассказала?

Губ Наварского касается легкая усмешка. Смотрит на меня так, что пульс начинает стучать в висках, а в горле пересыхает.

Тут же отворачиваюсь.

— Думаю, твоя мама еще много чего не успела рассказать, — медленно говорит он.

— Например? — не удерживаюсь от продолжения разговора.

— Например, что я отец Даши. Как так вышло, что она не знает?

Ох, зря я поддержала этот разговор!

— Так вышло, — коротко отвечаю.

— Почему ты это скрыла от родственников? — продолжает он «допрос».

— А как ты себе это представляешь? — тут же возмущенно шепчу, а потом осекаюсь.

Мы должны поддерживать дружеские отношения. Как минимум — не ругаться. Ради Даши и ради того, чтобы не поубивать друг друга, пока находимся под одной крышей.