Бывший. Ты будешь моей (СИ)

Делаю глубокой вдох и медленно выдыхаю. Рассматриваю ее. В крови бурлит дикое желание сгрести ее в охапку и зацеловать так, чтобы перестала сопротивляться и хмуриться. Но держусь. Надо налаживать контакт. А не провоцировать на то, что она запрется с Дашей в комнате и просидит там все дни, которые мы здесь будем.

— Алиса, мы всё обговорим. В том числе и то, что ты мне звонила, и трубку взяла моя невеста…

От упоминания этого Алиса еще больше напрягается, а потом тихо говорит:

— Наварский, мы всё обговорили. Я уже всё поняла. Когда вернусь домой, обязательно выясню у Лизы, правда ли она… она тебе такое наговорила. Когда появится брат, тоже у него узнаю. А твоя невеста наобзывала меня меркантильной шлюхой, сказала, чтобы я больше не звонила, иначе она смешается меня с грязью и прославит на весь мой городок. Больше нечего рассказывать. А теперь… — запинается на секунду, облизывает пересохшие губы и продолжает. — Давай договоримся. Если ты хочешь налаживать контакт с дочерью, я помогу тебе в этом. Но… между нами никогда, ничего не будет. Это я предупреждаю на всякий случай. Ну и… хочу услышать от тебя, что ты такого же мнения…

Вскидывает на меня свои серые глаза. Смотрит серьезно, выжидающе.

Такого же я мнения? По поводу дочери — да. По поводу всего остального — нет.

Вместо ответа я запускаю пятерню в ее шикарные волосы и накрываю соблазнительные губы в жадном поцелуе.

Да, не такого ответа она от меня ожидала. Но, блять, есть только такой.

26

Алиса

Даже теряюсь и замираю, когда Наварский вместо адекватного ответа начинает меня целовать. Надо бы вырваться и расставить границы, а я торможу. Сердце бешено бьется, в ушах шумит, мысли превращаются в кашу. Ноги вообще меня не слушаются, слабеют. И только сильные руки жадно прижимают меня к крепкому торсу и не дают упасть. Настойчивые губы сминают мои. Жадно, уверенно, горячо…

Кроме Наварского никто, никогда меня не целовал, но мне кажется, что действовать так на мой здравый смысл может только он. Кое-как заставляю себя упереться ладонями в его грудь. Чувствую под пальчиками стальные мышцы. Как издалека слышу приглушенный стон. Боже, это я?

«Отталкивай его, Алиса!» — шепчет мне здравый рассудок, который ускользает с каждой секундой этого безумного поцелуя.

Кое-как беру себя в руки, насколько это вообще возможно, и пытаюсь его оттолкнуть. Но разве возможно сдвинуть гору? Так и Наварского, высокого, мощного, сильного, просто невозможно оттолкнуть.

Но он поддается… Прекращает терзать мои губы, хотя руку с моего затылка не убирает. Смотрит потемневшим взглядом. Просто каким-то безумным, горячим, обжигающим, в котором плещется неприкрытое желание.

— Больше так не делай… — шепчу, продолжая упираться ладонями в его стальные мышцы груди.

Ничего не отвечает. Просто прожигает меня, рассматривает цепким, внимательным взглядом. Как будто видит меня впервые.

— Глеб, больше так не делай! — более твердым голосом говорю я, хмурясь. — Я против! И отпусти меня!

Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает. Вижу, что пытается взять себя в руки. Но лучше пусть делает это подальше от меня, а не в такой критической близости.

Я была уверена, что больше никогда на него не отреагирую. Но мое предательское тело подвело, как только он прижал меня к себе и начал жарко целовать.

Больше я этого не допущу. Главное — сбежать сейчас в комнату, а потом держаться от него на расстоянии. А еще постараться убедить — не лезть ко мне.

Понимаю, что убедить его в чем-то сложно. Он так и не отпускает меня. Продолжает медленно скользить по моему лицу задумчивым, серьезным взглядом. А я пытаюсь унять дрожь в руках.

Сложно. Особенно после всего, что он сегодня мне рассказал.

Он не бросил, не исчез бесследно, как я думала все эти годы.

Больнее всего от осознания, что предали самые близкие люди. Больно и от осознания, что, возможно, всё было бы иначе, если бы Саша тогда не наговорил такого, да и Лиза не подлила масла в огонь.

Хочу спросить, зачем он тогда приезжал, но прикусываю губу. Не надо…

Вместо этого я говорю более важные слова:

— Наварский, зачем всё это? У тебя есть жена. Мало того, что ты этот Новый год празднуешь не с ней, а с нами. Так еще и пытаешься поставить меня в статус любовницы. Это уже ни в какие ворота!

От моих слов он стискивает челюсти и играет желваками. Едва заметно прищуривает свои невероятно красивые синие глаза.

— Моя жена не имеет значения, — твердо произносит.

А меня просто подкидывает от этого.

Ого! Новые грани личности мужчины, которого я когда-то считала идеальным!

— Серьезно? — невесело усмехаюсь. — Твоя жена не имеет значения? Это твоя жизнь, твои принципы! Точнее, отсутствие принципов! Но меня в это не вмешивай!

Не знаю, каким образом мне удается вырваться из его захвата, но я вырываюсь и, не оглядываясь на него, пулей убегаю в нашу с Дашей комнату.