Бывших не бывает

– Обычай за Фомой, – буркнул Бурей.

– И закон, насколько я знаю, – кивнул отец Меркурий. – Только сила сама себе закон. Ну, кир Серафим, кто пойдёт на сотника Михаила?

– Многие своих в бунте потеряли, поп, – Бурей натянул на себя свою фирменную зверскую рожу.

– Ты рожи не корчи, Серафим, – отозвался с седла Егор. – Я, скорей, за Михайлу встану. Мои тоже. Десятки Луки, Лёхи Рябого, Игната за Лисовинов, может, и не встанут, но и против не пойдут. А за молодого сотника родня его впишется, его парни войны уже добро понюхали, Сучок со своими за него теперь до гроба, а что они умеют, ты знаешь. И рати водить Михайла умеет, и кой в чём этой науке и меня поучит. А может, и Корнея. Ну так чья сила?

«Ничего себе!»

– И князья про сотника Михаила не забудут, не надейтесь, – усмехнулся отец Меркурий. – Настолько не забудут, что им всё равно будет, откуда в него стрела попала. Да не то что стрела – если от лихоманки перекинется или в нужнике насмерть усерется, всё одно землю и воду тут оставят.

– Да откуда ему! – сплюнул Бурей, но уверенности в его голосе не чувствовалось.

– Десятник, будь добр, расскажи киру Серафиму, как воевал сотник Михаил, – обманчиво кротким голосом попросил священник.

Егор одарил отца Меркурия долгим и тяжёлым взглядом, но всё же кивнул и повиновался:

– Дело отче говорит. Ну так и не удивительно – ему самому рати тоже водить приходилось. Слушай, Серафим, как мы князя Городненского имали.

– Ты ж вроде вчерась рассказал, – хрюкнул Бурей.

– Да не рассказал – как, – дёрнул щекой десятник. – Укрепились Всеволодовы дружинники как следует. С настоящей сотней, и то кровью умоешься с головой, пока расковыряешь, не то что с Михайловыми парнями. Однако без потерь взяли. Матёрых воев. В крепком месте сидящих и своего князя берегущих. Ближнюю дружину. Не знаю, сумел бы Корней так.

– Корней да не сумел? – Бурей искренне удивился. – Заливаешь, Егорка!

– Если бы! – сплюнул десятник. – Ну я точно не знал, как быть. Сжечь разве. Да и то – они сырыми шкурами и дёрном стены и крышу прикрыли. Не сожжёшь. А нам князя живым имать надо было.

«Да, задача! Я сам не знаю, что делал бы на месте поднадзорного!»

– Ну и как, справились? – с отчётливым интересом спросил Бурей.

– Михайла справился, – рубанул рукой воздух Егор. – Поначалу он думать сел.

– Под кустик? – заржал Бурей. – Оно ему самое то!

– Погодь ржать! – оборвал десятник. – Мне потом рассказали, что вслух Михайла произнёс: «Мои только стрелять умеют, метко, но недалеко». Вот этим и взял. Дозорных убрали сначала, потом тишком, на брюхе на верный выстрел подобрались и с крыши стрелка сняли, потом вне выстрелов основную силу конно и оружно показали – издалека-то не видно, что отроки, а лучшим стрелкам велел по щелям, что княжьи дружинники для стрельбы оставили, огненными болтами садить. Ну а потом уж мне приказал на переговоры их вызвать. Ну и спеклись дружинники. Да и я бы спёкся – видали того бедолагу, в которого огненным болтом угадали. Страшную смерть он принял. Заживо сгорел! Чем так, уж лучше пусть железом порешат – быстрее и не так больно!

– И чо?!

«Э, кир Серафим, хорохоришься ты для порядку только! Проняла тебя история. Меня тоже!»

– Уд через плечо! – Егор опять сплюнул. – Дурня-то из себя не строй! Михайла на ходу уряд измыслил, как в таких случаях поступать надлежит! Я запомнил. И случись когда – так же воевать буду. А самое тут главное, Серафим, что такое с говённым войском провернуть можно! Он же никому из своих непосильной задачи не поставил, большое дело на кучу простых разбил, так что даже его отроки ничего перепутать не смогли бы. Только сейчас я понял – урядами Михайла думает! Для всего сразу уряд измысливает, чтобы раз научить, а потом чтобы само без него шло! И во всём так! С княгиней и князем он потом тоже… Видать для себя уряд придумывал, как с князьями быть. И ведь измыслил, мать его! Ну и что Фома со своими против него?

«Десятник прав! Но кого же мне это напоминает? Мыслит законами… Создаёт законы… Не может быть! Базилевс Юстиниан?![114] Но это невозможно! Вразуми меня, Господи!»

– Занятные ты, Егор, сказки рассказываешь, – Бурей в сердцах пнул правящего санями холопа. – Что ж, теперь Миньку в задницу целовать? Взасос?

– Ну так целовали уже, кир Серафим, – кивнул отец Меркурий. – В Турове. Понятно, что не только ради его самого.

– Сотня им нужна, – подтвердил с седла Егор. – Князю Туровскому, князю Городненскому, купцам, княгиням.

– А ещё Церкви, дети мои, – усмехнулся отец Меркурий. – Епископу, его ближникам, игуменье Варваре, в миру вдове великого князя Киевского Святополка. Так что в Турове сотника Михаила не забудут. И не простят. Клянусь в том спасением души.

– И тебя, надо думать, тоже? – осведомился Бурей.