Бывших ведьмаков не бывает

Владислава похолодела. Да, пить ей давали вволю, но отнюдь не простую воду. Это были настои каких-то трав, от которых девушке постоянно хотелось спать. После первого раза она пыталась сопротивляться, но ее мучитель просто отказался давать ей вообще пить и есть, и пришлось смириться. Иногда она еще пыталась бороться, но голодовка сделала ее слабой, и князь всякий раз одолевал девушку, насильно разжимая ей рот и вливая в него несколько капель сонного отвара.

Так продолжалось уже несколько дней. То и дело засыпая и ничего не видя, кроме этой кареты, Владислава потеряла счет времени. Она помнила, как отправилась на свой страх и риск к дому, где жила ее мама с отчимом. Как, дойдя до угла, выслала вперед горничную. Как той не было долго — наверное, полчаса. Как потом из-за калитки услышала чей-то шепот: «Сюда!» Как она шагнула вперед — и тут же ей на голову набросили пахнущий овечьей шерстью мешок. Закричавшей девушке скрутили руки и запихнули в эту карету. Та мгновенно сорвалась с места, увозя пленницу в неизвестность.

С тех пор они только ехали, иногда останавливаясь для того, чтобы перепрячь лошадей. Пленницу не выпускали из кареты ни на миг, так что ей приходилось побороть стыд и принимать услуги отчима.

— Нет, — прошептала девушка, заметив, как князь приближается к ней со стаканом, в котором плескалась знакомая темная жидкость. — Пожалуйста.

— Не хочешь пить? — остановился Михаил Чарович. — Как скажешь.

Владислава проглотила слюну. Она знала, что ей не положено больше ничего, кроме стакана темного настоя и кусочка хлеба. Но если она поддастся и выпьет, непременно уснет. И, кто знает, не воспользуется ли отчим ее сном, чтобы надругаться над пленницей? Больше всего на свете княжна боялась именно насилия. И с каждым часом с растущим отчаянием понимала, что настанет момент — и она готова будет отдаться отчиму за еду и за обещание, что после соития ее наконец развяжут и позволят пройтись по земле.

Послышался свист кнута, окрик возницы, стук копыт. Карета, до этого стоявшая, тронулась.

— А может, попьешь? — поинтересовался Михаил Чарович. — Пока по хорошей дороге едем. А то скоро так трясти начнет, что больше прольешь.

Владислава промолчала.

— Решила потерпеть? — Князь чуть-чуть приоткрыл шторку, одним глазом выглядывая наружу. — С одной стороны, осталось совсем немного. А с другой…

— Куда вы везете меня? — прошептала девушка, сама удивляясь и ужасаясь своему слабому хриплому голосу.

— Вперед. К славе. Богатству. Власти. Исполнению мечты!

— Чьей мечты? — слабо спросила девушка. Как бы то ни было, отчим впервые заговорил с нею о цели путешествия.

— Моей. И твоей, если ты пожелаешь.

— Не понимаю.

— И не поймешь, пока все не узнаешь. Но не только я — все мои предки долгие годы трудились, стремились к этой цели. Девятьсот лет… Трудно представить себе такой срок? А это действительно так. Мой род намного древнее твоего. Что такое князья Загорские по сравнению с Чаровичами? Выскочки! Даже нынешняя императорская фамилия младше нас. Лишь единицы старинных семейств могут похвастаться столь же знатным происхождением. По отцовской линии я — один из прямых потомков Рарожичей. И, когда все откроется, кое-кому во Владимире придется потесниться!

— О чем вы говорите? Какие Рарожичи?

— Ты не знаешь? Впрочем, что я! Ты же женщина, — отмахнулся князь Михаил. — Зачем тебе разбираться в таких вещах? Женщина должна быть хранительницей дома, семьи, мира… И ты станешь таковой для меня.

— Нет, — прошептала девушка. — Я не…

— Станешь. Это — твое предназначение в этом мире. Ты станешь хранительницей врат, и я заставлю тебя их отпереть.

— Ни за что! — воскликнула Владислава, по-своему поняв, к чему клонит отчим. — Вы… вы мне не нравитесь! Вы отвратительны! Омерзительны! И я не люблю вас!

К ее удивлению, князь Михаил расхохотался.

— Ах вот ты о чем? Боишься за свою честь? Глупая. Береги ее до свадьбы. Нет, Владислава, мне от тебя сейчас нужно совсем другое…

Он вдруг схватил со столика стакан с настойкой и кинулся к девушке. Завязалась борьба. Владислава отчаянно извивалась, пытаясь стряхнуть навалившегося на нее князя, изо всех сил сжимала челюсти, чтобы не дать ему влить в рот еще несколько глотков сонного зелья. Ей не хотелось опять в страну кошмаров и грез. Ведь, пока она спит, в реальном мире происходят ужасные вещи. Но силы были неравны. Навалившись и придавив локтем ее грудь, князь Михаил одной рукой крепко схватил пленницу за горло и сдавил его.

— Мм… А-а! — Не выдержав, девушка раскрыла рот, борясь за глоток воздуха, — и почти сразу же внутрь хлынула пахнущая травами настойка. Владислава закашлялась, поперхнувшись, но несколько глотков все-таки просочились в горло, и, как ни старалась, она снова погрузилась…

…в тот же самый страшный лес.

Русоволосый всадник на сером коне куда-то исчез. Разбитый им на мелкие кусочки череп пропал. Девушка осталась в темноте, одна-одинешенька.

Как долго стояла, закрыв лицо руками и не в силах сдвинуться с места, она не знала. Наконец отчаяние отступило. Надо было выбираться, пока есть силы. Но куда идти?