C первого взгляда

«Ничего себе ребенок!» – подумала Сафиро, оглядывая щедрые достоинства Сойера. Она взглянула на его лицо. Он спит и не узнает, что она его трогала. Конечно, может быть, ему это понравилось бы. Асукар говорила, мужчины любят, когда их трогают там.

Впрочем, какое ей дело до того, что ему нравится, а что нет? Этот человек может быть опасен, и она не собирается угождать мужчине, который представляет угрозу для нее и для ее людей.

– Сафиро, – окликнула Тья, – что ты стоишь? Начав с колена, Сафиро принялась отмывать рану Сойера от крови и грязи.

Вдруг раненый застонал.

Девушка подняла голову и увидела, что тот сдвинул брови. Он чувствует, как она его трогает!

Сафиро отдернула руку.

– Он чувствует, Тья!

Женщина затянула последний стежок на ране и завязала нитку крепким узлом.

– Он спит.

– Ну и что? Он чувствует, как я его трогаю.

Тья взглянула в лицо Сойера и пожала плечами:

– Тебе кажется, nina. Ты просто устала. Он спит так крепко, что, если бы Марипоса опять набросилась на него, он бы даже не узнал. Пойди к себе и отдохни немножко.

– Я не устала. – На самом деле Сафиро буквально валилась с ног, но старательно это скрывала. Ее старики помогали ей как могли, и она не хотела сваливать на них заботу о незнакомце. – Я молодая и сильная. Я...

– Молодые и сильные тоже устают. Ты все утро работала в огороде, Сафиро, потом таскала воду с ручья, пыталась построить новый курятник, ходила в монастырь, а потом убегала от моего сына. А он, наверное, просто хотел погнать тебя и спросить, где я. Иди поспи. Когда мне захочется спать, я разбужу тебя. Кто-нибудь обязательно должен быть рядом с моим маленьким Франсиско. У него скоро начнется жар. Тогда надо все время обмывать его холодной водой.

– Обмывать его?

– Да. И делать это будем только мы с тобой, Сафиро. Макловио вечно пьян, он может его утопить. Лоренсо заснет раньше, чем закончит дело. От Педро тоже мало толку – он будет читать над ним молитвы. А Асукар его изнасилует. Ты ведь не откажешься мне помочь, Chiquita!

Сафиро бросила тряпку в тазик.

– Ну что ж, Тья, кто-то ведь должен тебе помочь. – Она притворно вздохнула. – Надо так надо.

С этими словами Сафиро направилась к двери, но остановилась на пороге и еще раз взглянула на Сойера.

Сойер смотрел на девушку из-под опущенных ресниц и никак не мог понять, что ярче блестит – ее глаза или огромный сапфир.

Взгляд Сафиро скользил по нему, обдавая теплой волной нежности. Он знал, о чем она сейчас думает.

Слабая улыбка тронула губы молодого человека, и в следующий миг он опять погрузился в забытье.

Он не знал, сколько времени проспал, но темнота в комнате и веявшая из окна прохлада говорили о том, что настала ночь. Кто-то накрыл его пахнущей мылом простыней. Голова болела. Ему было то жарко, то холодно.

«У меня лихорадка, – понял Сойер. – Я могу умереть. И что изменится после моей смерти? Найдется ли хоть один человек, кто будет меня оплакивать?»

Он не знал. Не помнил.

Сойер закрыл глаза и опять уснул. Ему снился сон. Как сквозь пелену, он видел большой дом. Окна блестели на солнце, и на каждом висели белые занавески с оборочками. Повсюду росли цветы. На крыльце стояли мужчина и женщина, а на зеленой лужайке перед домом играли дети.

Но эта мирная картина почему-то не успокаивала. Напротив, ужас душил Сойера холодными железными пальцами.

Он закричал и проснулся. Сердце отчаянно колотилось. Он открыл глаза.

Рядом с кроватью стояла маленькая женщина. Солнце освещало ее морщины и седые волосы. На женщине было красное платье. Оно висело на ней, как на огородном пугале. Старуха улыбнулась, во рту у нее не было ни единого зуба.

Это явно была не та красивая черноволосая девушка, за которой он гнался от монастыря.

– Я здесь, мой нетерпеливый жеребец, – сказала старуха. – Я пришла, чтобы выполнить все твои желания.

И старуха потянулась своей костлявой рукой к его паху. Непрошеные ласки разозлили Сойера.

Что она делает, черт возьми?

Он хотел отодвинуться, но боль пронзила его. Сойер поморщился и выдохнул:

– Хватит.

– Хватит? – удивилась старуха. – Но мы еще и не начинали!

Она нагнулась к молодому человеку, вытянув губы, и тот понял, что эта ведьма хочет его поцеловать!

– Асукар! – В комнату вошла еще одна женщина. Сойер смотрел на них, совершенно сбитый с толку.

– А ну убирайся отсюда! – приказала вошедшая, и беззубая карга заковыляла к двери, недовольно ворча себе под нос.

Полная женщина принялась отирать его лицо, шею, плечи и грудь холодной водой. Сойер чувствовал такое облегчение, что, если бы не слабость, благодарно сжал бы эту ласковую руку.

– Попей, сынок. Мой дорогой малыш!

Он жадно припал губами к чашке с водой, не переставая удивляться, почему она все время называет его своим маленьким мальчиком.

– Ну хватит, милый Франсиско, – проворковала женщина, – смотри-ка, что я тебе принесла.

Она положила рядом с ним рогатку, тряпичную куклу, красный мячик и маленькую деревянную коробочку.

– Я берегла эти вещи для тебя, Франсиско. Я знала, что обязательно найду тебя.