California (СИ)

— Я просил тебя остаться дома, — раздражённо говорит он, разглядывая её отчего-то раскрасневшееся лицо.

Роли меняются: бык теперь — Эмма, красная тряпка — Джефф, и только коррида неизменно остаётся кабинетом капитана полиции. Сколько кровавых побоищ видели эти стены!

— А я просила быть со мной честным. Как видишь, выполнять обещания у нас не очень-то выходит.

Недовольный взгляд, раздражённый вздох. Джефф возвращается к столу и достаёт очередную сигарету из пачки.

— И что же произошло? — выпуская облако дыма, капитан негодует.

Когда его распределили именно в этот участок, Джефф знал, что его ждут не просто погони, перестрелки, тонны документации и ночи в допросных, но и бесконечные скандалы. Повышенные тона и раздраженные вздохи в его кабинете — явление постоянное, однако кто же знал, что ему ещё и быт придётся делить с этой крикливой девчонкой, которой снова что-то не понравилось.

— Что произошло? — Эмма поднимает брови и всплескивает руками. — Почему ты не сказал, что Тарино в больнице? Что он вместе с тобой потащился задерживать Вуда?

— Разве я не говорил?

— Нет!

— Да не может быть, — он откидывается на спинку кресла, стараясь изобразить на лице гримасу Вселенского равнодушия. — Говорил, наверное, а ты забыла. Так, вскользь, между де…

— Вскользь?! — Эмма срывается. — Как между делом можно сказать, что из-за меня пострадал человек?

— Он, мать его, наркоман. Он такой же преступник, как и Вуд.

— Никакой он не наркоман!

— Эмма, все они наркоманы. Кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени.

— Это не отменяет того факта, что его подстрелили!

От их утренней нежности не остаётся и следа. Она снова скандальная актрисулька, он снова непоколебимый коп. Прожигают друг друга взглядами и не знают, куда, черт подери, впихнуть эту любовь, когда всё вокруг пылает яростью и возмущением. Джефф не может признаться себе, что ему, как минимум, неприятна её озабоченность состоянием какого-то постороннего режиссёришки, и он снова и снова возвращается в обличие эдакого сурового пофигиста, когда тебе одновременно и плевать, и разнести в щепки хочешь эту строптивую девчонку. Он сжимает челюсти и отводит взгляд.

— Ну, подстрелили немного придурка, нечего было лезть в наши дела. Почему тебя это, вообще, заботит?

— Почему не должно?! — она срывается на крик. Голубые глаза сияют яростью, пшеничные кудри растрепаны, а алые губы искусаны, — настоящая бестия. Его бестия. — По моей вине человек попал в больницу, а ты мне даже не сказал!

С раздраженным вздохом капитан встаёт из-за стола и идёт к девушке. Он поднимает её лицо за подбородок и заглядывает в глаза. Там нет его отражения, там нет ничего от той ласковой девушки утром, и Джеффа это непременно злит. Он отстраняется и зарывается пальцами в свои волосы.

— В чём твоя вина? Ты познакомила его с другом-наркоманом? Или, может быть, ты сама на себя натравила Вуда? Или это ты выстрелила в Тарино? Что ты сделала, Эмма?!

— Я не знаю, не знаю, что я сделала и почему со мной происходит всё это дерьмо!

Эмма поджимает губы, стеклянным взглядом уставившись перед собой. Она чувствует, как неприятный комок в горле вот-вот выйдет из неё потоком слёз, ей хочется свернуться калачиком на полу и плакать двадцать часов подряд, чтобы этот злой громила сидел рядом и гладил её по волосам, говорил, как сильно он её любит и как они справятся со всем дерьмом. Но суровая реальность даёт ей такой подзатыльник, что все человеческие чувства вмиг притупляются. Эмма поднимает взгляд к потолку, часто моргает, чтобы избавиться от слез, а затем возвращается к Джеффу. Чем больше ты любишь человека, тем сильнее обида на него. Она возрастает между ними стеной, разрушить которую не представляется возможным.

— Эмма, мне нужно работать, давай обсудим это дома, — он устало трёт переносицу и тяжело вздыхает. — С Тарино всё будет нормально, его выпишут через пару дней, я узнавал. Тебе не о чем волноваться.

Стена из обиды рушится, она становится настоящей пропастью между ними. Актриса чувствует, как неприятно внутри сжимаются органы, а затем громко усмехается, игнорируя надоедливые слезы в уголках глаз.

— Если бы я волновалась о Дэвиде, я бы первым делом помчалась в больницу к нему, а не к тебе — выяснять отношения, — твёрдо произносит она.

Джефф закатывает глаза и сжимает кулаки. Ему хочется рявкнуть что-то обидное, выставить её за дверь и отправиться работать — разгребать отчёты, угрожать Вуду, выгонять адвокатов и орать на Джину. Как раньше. Но теперь они вместе, теперь ему нужно следить за каждым своим словом, за каждым своим действием, только бы эта маленькая истеричка не собрала свои шмотки и не упорхала от него. Совместная жизнь, отношения в целом и их дальнейшее будущее подразумевает то, что иногда тебе придётся уступать. Это непривычно, это ему противоречит, но это лучше, чем жить без этой занозы в заднице.