Camp America

В этом же зале в углу находился небольшой стол с едой. Ничего горячего, только то, из чего можно соорудить пропитание на скорую руку: хлеб, сыр, масло, нарезанная тонкими ломтиками говядина и пара больших бутылок с кока-колой. Все, разумеется, совершенно бесплатно.

Я немного поел, посмотрел вместе со всеми новости и через полчаса отправился спать. В соседнем помещении — большом спортивном зале — на полу были разложены десятки матрасов с подушками и одеялами. Почти все, кто там расположился, уже спали. Кто-то храпел или тихо посапывал во сне. Я тоже нашел свободный матрас, накрылся одеялом и некоторое время спустя заснул.

На следующее утро с юга пришли хорошие вести: над Новым Орлеаном чистое небо, в других городах тоже все приходит в норму. А ураган постепенно уходит куда-то на север. Правда, на смену вроде должен был прийти другой. Ему уже успели к тому времени дать название. У американцев есть традиция давать имена ураганам, причем на этот счет существует целая система. Сменяющие друг друга ураганы носят попеременно то женское, то мужское имя, и чередуются по буквам алфавита. Этот ураган носил имя «Ivan», следующий, который пришел вслед за ним буквально через несколько дней, назвали «Jeanny».

Большая часть людей уехала из церкви еще рано утром. С одним из них я поговорил до отъезда. Выяснилось, что родной город моего собеседника, находящийся на юге Алабамы, попал почти в эпицентр урагана:

— Много чего разрушено, — сказал он сокрушенно. — Об этом говорили в новостях. Даже не знаю, что с моим домом, надеюсь, он уцелел.

Но другие беженцы были настроены более оптимистично. Не дожидаясь, пока небо над регионом окончательно прояснится, они закинули свои вещи в машины и стали разъезжаться. К полудню осталась лишь малая часть тех, кто ночевал в церкви этой ночью.

Я, не найдя никого, кто смог бы подбросить меня до Нового Орлеана, решил остаться здесь еще на один день. Часов в 12 настало время ланча, и тех, кто еще не уехал, пригласили в столовую. Давали горячую курицу, сэндвичи и чай (холодный, который в Америке, кстати, гораздо популярнее горячего). Не успел я начать обед, как к нашему столу подошла молодая американка и спросила:

— Excuse me. Are you from Russia?

— Yes.

— Я говорю немного по-русски, — с сильным акцентом сказала она. — Мне сказали, что тут есть один человек из России. Рада с вами познакомиться. Я когда-то жила в Москве — целых два года.

В Москву эта девушка, как выяснилось, попала по студенческой программе и занималась там преподаванием английского языка. В настоящий же момент она живет в Новом Орлеане и учится в семинарии. Узнав, что я собираюсь в этот город, она сообщила, что поедет туда на следующий день и может меня подвезти. На прощанье добавила:

— Приятно было познакомиться. Вот уж не думала встретить здесь русского!

По ходу разговора мы то и дело переходили с русского языка на английский и обратно. По-русски она говорила очень неплохо — по крайней мере, лучше всех американцев, с которыми я общался до этого.

И весь остаток дня я провел, бездельничая: поболтал немного с другими людьми, почитал, поиграл в бильярд и настольный теннис.

Вообще-то церковь это место не сильно напоминало. В Америке только католические храмы напоминают о европейских архитектурных и религиозных традициях. В этой церкви, как я выяснил, исповедовали баптизм — одну из разновидностей протестантизма, до крайности упростившего церковную организацию и культовые обряды. Эта ветвь христианства — наиболее распространенная в США — предпочитает что-то простое и незамысловатое, поэтому роскошь и великолепие католических соборов (которые сохранились в Сан-Франциско и Санта-Фе) ей ни к чему. Место, где я провел день и две ночи, представляло собой комплекс сооружений из одной церкви в обычном американском стиле (с белыми деревянными стенами, острыми углами и маленьким крестом наверху) и двух больших зданий позади неё, куда разместили беженцев. Там был холл, две комнаты с настольным теннисом и бильярдом, и спортивный зал с баскетбольной площадкой.

Те, кто встречал и размещал в церкви приезжих, совсем не походили на наших монахов и священников: нет, это были обычные американцы средних лет, мужчины и женщины, в самой «светской» одежде: джинсах и рубашке. Напоминали эти люди скорее работников какой-то благотворительной или общественной организации. Поговорив с ними, я с удивлением выяснил, что это обычные прихожане, которые посещают церковь в свободное от работы время. В этот раз они пришли помочь разместить и накормить беженцев. С одним из них — служащим местного банка — я поиграл в бильярд вечером. Он рассказал, что церковь — это не только место, которое нужно для молитвы. Сюда можно прийти в свободное время, пообщаться с другими горожанами, поиграть в бильярд или баскетбол. Здесь есть образовательные программы для детей. Одним словом, в этом маленьком городке церковь выполняла роль культурного центра или сельского клуба.