Can't help falling in love (СИ)

Тот снова крупно вздрогнул, как от удара кнутом. Слышать подобное от его девочки было равноценно убийству. Самой изощрённой пытке, когда-либо придуманной человечеством. Теперь он как никогда ясно понимал, что она никогда не простит его, никогда не будет рядом с ним, никогда больше не будет его.

Он медленно осел на пол, незаметно доставая из своего кармана перочинный нож.

— Миллс… умоляю… позволь мне последнее объятие.

Она недоверчиво посмотрела на него, и её сердце предательски сжалось, всё ещё что-то чувствующее к нему. Ей тоже было больно видеть его в таком состоянии, видеть его таким.

Девушка вздохнула и неуверенно подошла ближе, приседая рядом с ним.

— Обними меня… — попросил едва слышно он, поднимая голову и встречаясь с ней взглядом.

В его взгляде не было ничего живого.

Милли противоестественно послушно обхватила его руками, прижимая к себе и утыкаясь лицом ему в шею. Она понимала, что он фактически убил двух человек, а абстрактно — четырёх. Что он чёртов сумасшедший, даже не душевно больной, а именно сумасшедший. Маньяк! И она всё равно, буквально только что кричавшая ему о ненависти, обнимает его по его просьбе, нарушая свои же требования, выдвинутые ему только полминуты назад.

— Я люблю тебя, — горько шепчет он.

Шепчет, закрыв глаза и уткнувшись носом ей в волосы. Они до сих пор пахли именно так, как он помнил. Перед внутренним взором возник образ заливисто хохочущей Милли, обнимающей его за шею и шутливо расцеловывающей его в губы и щёки.

Он почувствовал, как от слёз запекло глаза. Он не сможет её отпустить. Просто не сможет.

— Прости меня, Миллс, — последний раз шепчет Финн, а потом вонзает лезвие перочинного ножа ей в спину, со всей силы, засаживая его по самую рукоятку.

— Финн, нет! — кричит со второго этажа потрясённый Ноа.

А Браун удивлённо приподнимает голову от его шеи. Она чувствует боль во всём теле. Чувствует, как кровь медленно скапливается в горле и стекает из уголка рта. Чувствует, как крепко он сжимает её своей второй рукой за талию. Чувствует, как он плачет в её волосах, баюкая в своих смертельных объятиях. На секунду она успевает подумать, что так даже будет лучше, потому что иначе она не смогла бы жить с мыслью о том, что она стала причиной смерти пятерых человек (а то, что Вулфард рано или поздно покончил бы с собой, она даже не сомневалась).

~~~

Они лежали на пледе, расстеленном на траве под деревом, и смотрели в небо. Просто тихое весеннее воскресное утро. Они встретились ещё в шесть утра, отправившись рука об руку на местное озеро, чтобы провести день на природе.

— Как думаешь, что будет с нами через пять лет? — спросила Милли, переплетая их пальцы.

— Не знаю, — выдохнул Финн, придвигаясь ближе. — Но сейчас и всегда я любил и буду любить тебя, Миллс. Если ты решишь уйти от меня или же с тобой что-нибудь случится, я… Я умру без тебя, Миллс…

~~~

И теперь она в полной мере понимала, что те слова были не просто попыткой порадовать её юное девичье сердце слащавой фразой. Нет. Он говорил ей об этом на полном серьёзе. Она бросила его, и вот что с ним стало. Сломанный, одинокий, обезумевший. Он умирал без неё. Морально и физически. Она сломала его и теперь поплатилась за это.

— Я прощаю тебя… Финни… — хрипит она, едва-едва улыбаясь ему уголками губ, прежде чем окончательно неподвижно замереть в его руках.

Финн судорожно сглатывает и медленно достаёт свой нож из её тела. Его крупно дрожащие руки в её крови. Ярко-алой. Наверняка приторно-сладкой на вкус. Идеальной. Такой же, как и была сама Милли.

— Финн… — отозвался рядом Ноа, совершенно растерянный.

Он не знал, что ему делать. За одну ночь он стал свидетелем двух убийств, и не мог позволить совершиться ещё и третьему.

Но друг посмотрел на него так жалобно и так… безжизненно.

А впрочем… Шнапп уже опоздал. Третье убийство уже совершилось, уже очень-очень давно, ещё два месяца назад, когда Милли только сказала о расставании, и теперь он никак этого не предотватит.

— Свали всю вину на меня, — прошептал парень. — Не страдай за мои ошибки.

— Ты идиот, Вулфард, — ответил Ноа, а по его щекам покатились жгучие слёзы. — Ты долбаный, мать его, идиот!

Тот пожал плечами, чуть крепче прижимая к себе мёртвую девушку и целуя её в висок.

— Если ты не хочешь это видеть, тогда выйди, пожалуйста.

— Я надеюсь, ты будешь гореть в аду, — с истеричной усмешкой хмыкнул Шнапп, покидая холл. — Бога ради, потому что я буду там тоже!

***

Их не хоронили рядом. Или хотя бы на одном кладбище. Семья Браун всё ещё винила миссис Вулфард в смерти дочери, сестры и племянницы, не желая принимать тот факт, что та потеряла единственного сына тоже.

Ноа не был на похоронах. Ни на его. Ни на её. И не только потому, что два кладбища находились в разных концах города, а время было назначено одно и то же. Нет. Просто нет смысла почитать окоченевший труп, закрытый крышкой гроба. Надо идти туда, где душа.