Cap ou pas cap? (СИ)

Цуне очень хотелось накачаться антидепрессантами, или хотя бы стащить у отца подарочный двенадцатилетний коньяк и запереться у себя в кабинете до утра. Хеннесси — прекрасный, молчаливый ухажер. Цуне было почти жаль, что они редко «встречаются». Поклонники у нее отсутствовали как класс, так что постоянными кавалерами Донны Вонголы Дечимо считались мобильный оператор (шлет сообщения, поздравляет с праздниками, заботится о бюджете — чем не любимый мужчина?) и личный портной нетрадиционной сексуальной ориентации. С Хеннесси они «виделись» не так часто, как хотелось бы, ибо распивать алкогольные напитки градусом выше сорока в любое время дня и ночи мог себе позволить разве что Занзас, у которого даже в невменяемом состоянии прицел не сбивался. К слову о птичках: уединиться с вредным для печени ухажером Цуна жаждала как раз из-за этого субъекта.

Несколько месяцев назад папочка, которому ей из-за испорченного детства до сих пор хотелось сказать, чтобы он шел в задницу со своими советами и ЦЕДЕФ с собой забирал, начал заводить разговоры о выгодных браках. Тогда Цуна даже не предполагала, во что это выльется.

Сначала ей было просто смешно: какие к черту кандидаты на руку и сердце, если она за всю жизнь ни разу не ходила на свидания и даже не получила ни одной валентинки? Но оказалось, что многие не прочь таким тривиальным способом заключить союз с сильнейшей мафиозной семьей Альянса, так что кандидатов набралось, мягко говоря, немало. Цуна еще порадовалась: может быть ей даже удастся выбрать кого-нибудь помоложе и посимпатичней… Как раз это ее требование и стало началом конца.

Самым выгодным вариантом из «молодых и симпатичных» был Занзас.

Цуна едва подавила желание поежиться: при одном воспоминании о горящих адским пламенем глазах, хищном оскале и давящей ауре, мурашки бежали по коже, а в ушах ангельские голоса начинали ехидно напевать не то траурный марш Шопена, не то фугу Баха.

Когда папочка на пару с ядовито ухмыляющимся Реборном расписал ей все «прелести» и выгоду будущего союза, Цуна только истерически, до слез рассмеялась и великодушно дала отмашку на то, чтобы они отослали грозному варийцу предложение.

Она была на сто, нет, двести процентов уверена, что Занзас тоже посмеется, а потом спалит официальное письмо к чертям и прикажет гонцу передать Цуне и ЦЕДЕФ посыл в пешее эротическое.

Но такой подставы от Босса Варии Цуна не ожидала.

По словам Орегано, Занзас мало что не прыгал, выкрикивая «Ohmygod, ohmygod!» как девчонка, которой сделал предложение принц на черном Ламборгини. Цуна считала, что зам папочки преувеличивает, а еще — что им в ЦЕДЕФ надо меньше латиноамериканского мыла смотреть, но свои соображения оставила при себе, потому что была очень вежливой и воспитанной девочкой, хоть и возглавляла страшный сицилийский клан.

— Добрый вечер, Донна Савада. Вы сегодня за рулем?

— Да. Принесите мне чего-нибудь вкусного и умиротворяющего.

Условно великая и совсем не ужасная, по ее собственным ощущениям, Донна Цуна, проводив взглядом официантку, мрачно повертела на пальце ключи от машины. Хотелось забыться, и желательно прямо сейчас. Пить при ее манере вождения — чревато травматизмом, Элениум с завидным постоянством отбирал Реборн… С выражения лица Цуны в этот момент можно было писать аллегорию безысходности.

Через несколько месяцев закончится ее одинокая холостая жизнь, и она — страшно подумать! — выйдет замуж за Занзаса. Остается только надеяться, что за это время его кто-нибудь пристрелит. Или ее, но этот вариант нравился ей намного меньше.

На помосте уже крутили бедрами высокие, смазливые девицы под незнакомую Цуне медленную, тягучую композицию. Ей принесли заказ ровно в тот момент, когда девушка в розовом парике под одобрительный свист начала стягивать блестящий топ.

Коктейль с виду напоминал не то подтаявшее фисташковое мороженое, не то соус гуакомоле. Такой же густой и зеленый, возвышался кучкой над краями бокала. Отличие было только в том, что из него торчала трубочка.

Подозрительное нечто оказалось амброзией, в составе которой явно не обошлось без мяты. Действительно, примиряет с реальностью.

Цуне очень хотелось вернуться в машину, врубить на полную громкость сборник группы Journey и погонять по трассе в гордом одиночестве, драматично подвывая солисту. Don’t stop believing, and all that jazz.

Но — увы и ах! — работа. Следовало дождаться Мукуро (Гокудера, скуривший уже, наверное, полпачки сигарет, дежурил на улице), а потом поехать в лес, запугивать нового начальника таможни, который лежал в маленьком, тесном багажнике дамской машинки, связанный по рукам и ногам.

Жизнь была ужасна.

— Don’t stop believing… hold on to that feeling… — мурлыкал себе под нос Занзас, плавно перестраиваясь в крайний левый ряд; Сквало на пассажирском сидении либо тактично делал вид, что спит, либо действительно задремал в дороге.

Глава Варии, в отличие от Цуны, был всем доволен. Такой гармонии с самим собой он не чувствовал с тех пор как… да вообще никогда.