Carpe Jugulum. Хватай за горло!

– Наверное, укладывает девочку, – ответила графиня, удивленно подняв брови. – Прелестное дитя.

– Вот погодите, узнает матушка Ветровоск, что здесь творится, и вы пожалеете о том, что родились… ну, или не родились, или переродились, или что еще вы там с собой сделали!

– Нам не терпится с ней познакомиться, – спокойно заявил граф. – Но мы здесь, а эта знаменитая дама до сих пор отсутствует. Может, ты пойдешь и позовешь ее? И своих друзей забирай. Кстати, госпожа Нитт, когда увидишь госпожу Ветровоск, передай ей: у ведьм и вампиров нет причин для вражды.

Нянюшка Ягг зашевелилась, как будто очнулась от глубокого сна. Джейсон заерзал на своем стуле. Агнесса подняла их на ноги и подтолкнула в сторону лестницы.

– Мы еще вернемся! – крикнула она.

Граф кивнул.

– Вот и отлично, – сказал он. – Мы славимся своим гостеприимством.

Когда Ходжесааргх отправился в путь, было еще темно. Рассуждал он примерно следующим образом: если уж охотиться на феникса, лучше делать это в темное время суток. В темноте свет проще заметить.

Внимательно изучив обуглившуюся оконную решетку, он достал из кладовой переносную проволочную клетку и несколько усовершенствовал свою перчатку.

Теперь перчатка представляла собой куклу, сшитую из желтой ткани и украшенную лиловыми и синими лоскутками. Разумеется, она не больно-то походила на изображенного в книге феникса, но, с другой стороны, птицы никогда не отличались особой наблюдательностью.

Только что вылупившиеся птенцы готовы принять за родителей практически что угодно. Всякий человек, подкладывавший яйца других птиц под наседку, знал: любого птенца можно заставить считать себя цыпленком – и случай с беднягой Вильямом служил тому убедительным доказательством .

Разумеется, тот факт, что юный феникс никогда не видел своих родителей, а стало быть, понятия не имел, как они выглядели, мог послужить некоторой помехой – ведь птичье доверие нужно будет как-то завоевать, однако это было неизведанной территорией, а Ходжесааргх был готов использовать любой шанс. Например, приманку. Он взял мясо и даже зерно, хотя, судя по рисунку, птица была явным хищником. Кроме того, на тот случай, если феникс предпочитал питаться горючими материалами, Ходжесааргх прихватил пакетик нафталиновых шариков и пузырек рыбьего жира. Использовать силки и тем более птичий клей Ходжесааргху не позволяла гордость. Да и вряд ли они годились для ловли такой птицы.

Не зная, что еще может пригодиться, Ходжесааргх переделал утиный манок, пытаясь добиться звука, который давно умерший сокольничий описал как «пахожий на канючий крик тока боле низкий». Результат получился не вполне удовлетворительным, но, с другой стороны, быть может, юный феникс тоже не знает, как должен звучать его настоящий крик. Так или иначе, манок мог пригодиться, и правду говорят: не попробуешь – не узнаешь.

Наконец Ходжесааргх выступил.

И скоро темные, окутанные туманом холмы огласил звук, больше похожий на вопль вошедшей в глубокое пике утки.

Матушка Ветровоск вышла из домика еще до рассвета. Небо на горизонте только начинало сереть, а на листьях искрился мокрый иней.

Столько всего предстояло сделать…

Она захватила с собой лишь то, что уместилось в небольшую заспинную котомку. Помело осталось стоять в углу, возле печки.

Дверь матушка оставила открытой, подперев ее булыжником, а потом, так ни разу и не оглянувшись, матушка Ветровоск скрылась в лесу.

В деревнях, встречая прячущийся за облаками рассвет, начинали кукарекать петухи.

Примерно через час на лужайку мягко опустилось помело. Нянюшка Ягг спрыгнула с него и поспешила к задней двери домика.

Ее нога наткнулась на что-то твердое, державшее дверь открытой. Некоторое время нянюшка свирепо таращилась на булыжник, как на какое-то опасное существо, потом аккуратно обогнула его и вошла в темный дом.

Но буквально через несколько минут снова появилась, явно чем-то обеспокоенная.

Нянюшка подошла к кадке для дождевой воды, разбила рукой тонкий ледок, достала один из осколков, внимательно рассмотрела его и отбросила в сторону.

О нянюшке Ягг могло сложиться весьма превратное впечатление, но, с другой стороны, именно этого она и добивалась. Наиболее распространенной ошибкой было мнение, что ее мысли не распространяются глубже дна стакана.

Со стоявшего рядом с домиком дерева заругалась сорока. Нянюшка швырнула в нее камнем.

Еще через полчаса появилась Агнесса. По возможности она предпочитала передвигаться на своих двоих. Не всякое помело допускало подобный перевес.

Нянюшка Ягг сидела в кресле прямо за дверью и курила любимую трубку. Завидев Агнессу, она приветливо кивнула.

– Все, ушла, – сообщила нянюшка.

– Ушла? Когда она нам так нужна? – изумилась Агнесса. – Что это значит?

– Это значит: нету ее, и дело с концом, – объяснила нянюшка.

– Может, она просто вышла? Ну, куда-нибудь отлучилась?

– Она ушла, – повторила нянюшка. – Часа два назад, насколько я могу судить.

– Но как ты это узнала?