Cassandra

Джеймс вернулся из недельной поездки в Ливерпуль девятого октября, почувствовал недомогание, позвонил Сандре и остался в своей квартире, запретив ей приезжать.

– Сандра, дай мне неделю-две. Я должен быть уверен, что это безопасно для вас. Не думаешь о себе, подумай о дочери. Я буду общаться с вами по видеосвязи.

Александра, «получившая» во сне письмо, не хотела верить видению, пока Джеймсу не поставили диагноз. Она и после этого надеялась, что он поправится. Надежды не оправдались, и чуда не случилось. Райли умер двадцать девятого октября. Его семья не посчитала нужным сообщить Саше о его смерти и похоронах. Ей передали конверт с письмом через десять дней после его похорон. С пятого ноября, после последнего уровня опасности, в стране объявили карантин. Антон Сосновский «прописавшийся» в госпитале, измученный недосыпом и своей беспомощностью перед болезнью, позвонил Сандре, признался семье в любви и попросил у неё прощения, как будто прощаясь…

* * * * *

– Сосновский, что это было? – удивилась Александра.

– Сашка, тебе сорок пять лет, а ты задаёшь такие вопросы. Самой не смешно?– улыбаясь, спросил Антон. – Могу я быть первым хотя бы в чём-то?

– От того и задаю, что не только смешно, но нет и полной уверенности в реальности происходящего. Не хочешь повторить ещё раз и не свернуть себе шею?– спросила Саша, улыбнулась и услышала:

– Мам, просыпайся. Ты просила тебя разбудить. Мне пора в университет, – целуя мать, говорила Катарина. – Опять работала допоздна?

– Встаю, котёнок. Лиз уже пришла? У меня совещание в одиннадцать. К этому времени, я всё успею. Ты позавтракала?

– Да. А что тебе снилось? Ты улыбалась.

– Ты не поверишь. Я видела во сне твоего отца. Знаешь где? На скачках! Он обошёл меня и пришёл первым в заезде. Хотела бы я посмотреть на реальную картину. Где доктор Сосновский, а где лошадь. Сон был прекрасный, пока он не напомнил мне о возрасте.

– Мам, отец очень изменился за эти годы. Ты о нём думаешь, раз он тебе снится? – спросила Кэт, глядя на мать.

– Нет, котёнок, не думаю и не помню, когда я его видела. Ты хочешь поговорить об отце? – спросила Сандра, глядя на дочь, которая кивнула головой в знак согласия. – Что случилось у него? До вечера терпит? Не хотелось бы слушать тебя на бегу.

– Терпит, – улыбнулась Кэт. – Ты его больше не любишь?

– Того Антона, которого я любила больше нет. А нынешнего Сосновского я не знаю и знакомиться не хочу, – сказала Сандра, обнимая дочь. – Поговорим за ужином. Ты помни одно, Кэт, – я не страдаю от одиночества. У меня есть ты, есть интересная работа, определённый круг общения, и я нахожу маленькие удовольствия в каждом своём дне – это и есть счастье, – улыбнулась Александра.

– А любовь, мама?

– С ней я «простилась». Возможно, я не умею любить или люблю ни тех, а может меня любить не за что. К вопросу о любви мы ещё вернёмся. Беги в университет. Хорошего дня.

Выпив кофе и дав наставления приходящей домработнице, Сандра вышла из квартиры и спустилась к подъехавшей служебной машине. «Доброе утро», – сказала она водителю, открывшему перед ней дверь автомобиля. «Скачки – это хороший символ, успех. Но почему мне приснился именно этот «жеребец», а ни кто-нибудь другой?» – подумала она и улыбнулась…

При оформлении обложки была использована фотография с сайта https://www. unsplash.com/s/photos/laptop