Чабор (СИ)

Ночь прошла тихо. Капище словно омертвело без своего хозяина. Не потрескивали балки, не поскрипывали половицы, старое и такое живое раньше здание теперь не издавало ни звука. Наверное, даже Домовой покинул его, поскольку он никак больше себя не проявлял.

На другой день с самого утра Чабор собрался, оделся потеплее и вышел во двор. С собой взял только увесистый узелок со съестными припасами да притороченный к потрёпанному кушаку меч Индры.

Едва юноша отошёл от порога Атаровой Вежи, как с досадой сплюнул себе под ноги. Из-за угла появилась запряжённая в сани гнедая старосты. Иваш ещё накануне почувствовал что-то неладное, отмечая странную молчаливость повторно осиротевшего юноши, а потому решил сегодня приехать пораньше.

Староста, окинув взглядом путника, сосредоточенно сдвинул брови и спрыгнул с саней:

— Ты никак на охоту собрался? — то ли шутя, то ли всерьёз спросил он.

— В лес я, — сухо ответил Чабор.

— Понятно, что не к бабке Маланье в сарай охотиться — ясно, в лес.

— Совсем я в лес. Прощай, дядь Иваш, — отрезал юноша. — Распорядись тут, пусть берут, кто чего хочет. Книги и свитки свои не забудь, да и Атаровы не бросай. Пусть у тебя будут, может, ещё кому сгодятся...

— Эй! Ты чего? — не на шутку взбеленился староста. — Стой! В лес, вишь, погулять можно пойти, на охоту, а вот совсем? Как так — совсем? Куда ж там…?

Юноша повернулся и зашагал туда, куда ему было нужно, а староста вдруг умолк. На его глазах рухнуло и превратилось в груду камней старое Д"iдово Капище.

Чабор остановился, горько посмотрел на этот каменный завал и снова пошёл своей дорогой. Староста же, когда, наконец, очнулся от произошедшего, только шумно сглотнул да сказал осипшим от страха голосом:

— Коли так, разве ж тогда нельзя? Так-то оно конечно можно…. Иди…. Эко вышло-то…!

[i] Треба— безкровная жертва.

[ii] Шар Мироздания— его закладывали в основание зданий Храмов, Капищ и значимых сооружений.

Строительство теремов знатных Родов тоже начиналось с закладки этого Шара.

[iii] Кушак— пояс, обычно широкий, матерчатый.

[iv] Парубок— молодой человек до 21 года, которому уже разрешалось участвовать в учебных боях на

ристалищах, но только в паре с одним и тем же соперником. После этого возраста, получивший

начальный боевой опыт воин продолжал обучение, уже меняя напарников.

ЛАРЬ 1 КЛУБОК 10

КЛУБОК 10

Ближе к сумеркам всполошилась вся весь. С самого утра только и было разговоров, что о развалившейся Веже да ещё о том, что и старосте тоже перепало от этих бесовских штучек — до сих пор никак в себя не придёт. Многие, в том числе и дети, приходили посмотреть на развалины Капища. Тогда-то и не заметили, что меж других детишек тёрся сын Перехуда — Неврем. Откровенно говоря, на него вообще никто особого внимания не обращал, потому как отроду это дитя было умом обижено. В свои четырнадцать он соображал не лучше грудного младенца. Ну, …жил парень и жил. Худого никому не делал, а что ума Боги не дали, так что тут поделаешь?

В тот день он вместе с другими детьми ходил по заваленному камнями двору Капища. Кто-то из них даже видел, как Неврем нашёл какой-то странный предмет, похожий на охотничий рог, спрятал его за пазуху и пошёл с ним куда-то в сторону леса. Как стало темнеть, хватились, но, сколько бы ни искали, так его и не нашли…

Чабор прошёл по лесу не больше версты[i], пока не сообразил, что рог сайвоков остался под каменными завалами Атаровой Вежи. Раздосадованный этим он отчаянно шлёпнул себя по лбу и собрался было возвращаться, однако тут же решил повременить с этим. В глазах его поплыло какое-то марево, а силуэты деревьев начали закручиваться вихрями. Где было Чабору знать о том, что порой таким образом является людям уже небезызвестный ему дед-Берендей Говар.

Старик уже знал о произошедшем с Атаром. «Что ж, — коротко заключил он, — неспроста сказано в древних письменах о том, что Сварожья ночь[ii]сейчас вступает в самую силу».